Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Т"

1. Черная Свеча (совместно с Леонидом Мончинским). (Часть I. Побег. Страница 3)

Входимость: 1. Размер: 34кб.

Часть текста: досиживать. Дурак! Ты еще сидеть не начал!» От внутренних переживаний он даже не почувствовал, как его обыскали у входа в карантинный барак. Двери барака открылись после двух длинных звонков и удара по рельсу. На пороге возник высокий простуженный старшина, кашлянув в кулак, спросил с раздражением в хриплом голосе: — Кого еще тут черти принесли? — Двух прими, Кокошкин. По спецнаряду прикатили. — Масти какой? — Один из воров, Каштанка это. Другой — политический из замка. — Шмонали? — Да. Оттуда чо привезешь? — Есть ловкачи... Из замка? — бубнит Кокошкин. — По запарке небось залетел. Оттуда добры-то не возвращаются. — Залетел, как положено, гражданин начальник, — не утерпел задетый небрежным тоном старшины Каштанка. — А ты вообще глохни! Не то под раздачу попадешь! «Не стоило с ним заводиться», — подумал Упоров, наблюдая за тем, как старшина поднимает задвижку и смотрит в камеру. После этого повернул в замке ключ, отбросил со звоном засов. — Входите, членоплеты! Они вошли и остановились в шаге от порога. За спиной лязгнул засов. ...Камера встретила новичков выразительной, настороженной тишиной. Но тишина была нетерпеливой, а потому скоро кончилась, и Каштанка, чуть ерничая, проговорил: — Приветствую уважаемых каторжан! Ему не ответили. Тогда он повернулся к Упорову и сказал: — Не обижайтесь: народ устал на трудовой вахте! Вадим пожал плечами, продолжая осматриваться. Камера была опоясана двухъярусными нарами, сколоченными из толстого листвяка. Посредине стол, привинченный к заплеванному...

2. Черная Свеча (совместно с Леонидом Мончинским). (Часть I. Побег. Страница 4)

Входимость: 1. Размер: 35кб.

Часть текста: в глаза проводников. — Хотя бы раз в жизни поесть, как эта собака, — мечтательно произнес Ведров. — Господи, пошли мне ее пайку. — А поводок? — спросил пожилой карманник. — За такую пайку можно. Я ж — не вор. Я — просто временно изолированный, но советский человек. Я жрать хочу, а не блатовать. — Разговорчики! Этап идет на «Новый», — еще раз повторил майор. — Шаг в сторону считается побегом. Конвой стреляет без предупреждения. Копченый, что скалишься?! — Да вот зверек здесь огадился, гражданин майор. — Пусть несет с собой: в дороге пригодится. Шагом марш! Через час ходьбы Упоров почувствовал холод между пальцев ног, пожалел, что не снял с покойного Заики портянки. Побрезговал или постеснялся, теперь дорожка форс собьет. Этап одолел небольшой, но крутоватый перевал, и за ним открылся великолепный вид с прекрасным лесом в лучах восходящего солнца. Открылся, как правда, которую кто-то прятал от этих сбившихся в затхлую кучку людей. — Эх, раздолье какое! — не выдержал шагающий впереди Вадима кособокий Ведров. — Столько места, а нам — тесно. Махнуть бы в лес. — Кто тя держит — махай! — предложил Опенкин. — Старшина, отпусти мужика в лес за подснежниками. — Хай бежит! — конвоир похлопал ладонью по автомату. — С сопроводиловкой. И ты за им. Здесь на всех хватит. — Стой! — кричит замыкающий колонну лейтенант. — В...

3. Мурзина Марина: Недосягаемая Высота. 25 января — 70-летие Владимира Высоцкого

Входимость: 1. Размер: 9кб.

Часть текста: с чем-то за сорок. Ровно семьдесят — возраст смертный», — пел Галич, правда, о другом и по другому поводу. Для Высоцкого «возраст смертный» и был как раз 42, «сорок с лишним». Почти 28 лет мы живём без него. Поколение выросло. В «нулевом» времени БЕЗ него? Или всё-таки с ним? Изданы его проза, стихи, записаны все песни (их количество исчисляют сотнями). Ему поставили памятники, создан его музей, ему посвящены научные работы, вышли роскошный 8-томник сочинений (в Германии) и другие издания. В его честь устраивают конкурсы и концерты его памяти. Его даже «проходят в школах»! А при жизни его просто любили люди, по словам его друга актёра Всеволода Абдулова, «за то, что он невероятно живой, живее, чем все мы, вместе взятые, — смешной, невозможный, заводной, наивный, мудрый». «Он на съёмочной площадке излучал такую бешеную энергию, что казалось, будто воздух вокруг него начинает потрескивать», — вспоминает кинорежиссёр Александр Митта. «В нём была всепоглощающая охота объять необъятное», — говорит Вениамин Смехов. ^«Мой финиш — горизонт, а лента...