Поиск по творчеству и критике
Cлово "SEINE"
Входимость: 2. Размер: 139кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 139кб.
Часть текста: и, в частности и непосредственно, творчество Владимира Высоцкого. И я понимаю, что на фоне пресловутого динамизма нашего времени мы очень запоздали с их прочтением, осмыслением, откликом. Отсюда, наверное, эта попытка задним числом объять необъятное, с неизбежными, может быть, издержками такого предприятия, за которые я заранее прошу прощения у читателей и авторов диссертаций. Сочинялись они практически в одно время и завершались в 1990–1991 годах. Три из них за прошедшие годы превратились в книги [1]. Это время, столь значимое для Германии и России, не ощущается, пожалуй, в работе австрийца Хайнриха Пфандля. А тогдашние стажёры из ГДР в СССР Катарина Берндт и Файт Зорге были застигнуты историческим переломом в момент окончательной доработки и представления диссертаций к защите. И это чувствуется порой то в постановке проблем, то в формулировках. Что же касается диссертации Кати Лебедевой, то либо она готовилась и представлялась к защите вне нашего «лагеря», либо вслед за названием, существенно расширяющим (да и меняющим!) академическую интенцию, и сам текст её подвергся некоторой содержательно-стилистической доработке [2]. Но нам интересно, какие аспекты прежде всего привлекли к себе внимание тогдашних диссертантов и в контекст каких научных проблем они вписали творчество Высоцкого и авторскую песню. Число рассматриваемых диссертаций не случайно ограничено именно этими четырьмя. К подобному роду (и ряду) исследований могла бы добавиться, по крайней мере, упоминаемая всеми четырьмя диссертантами работа Дагмар Босс «Советская авторская песня. Исследование на примере творчества Александра Галича, Булата Окуджавы и...
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: точки зрения продуктивный инструмент смыслового препарирования текста. Хотя подчас оно оказывается весьма неудобным в плане собственной дефиниции и функциональных разграничений с сопредельными понятиями, описывающими метонимические и трансферные отношения между текстами культуры. Интертекстуальность в ряду этих понятий – ближайший сосед кода , и именно она, претендуя обозначить все виды межтекстовых взаимодействий, зачастую вносит путаницу в их понимание. Этого момента касались мои разъяснения в памятной полемике с А. В. Кулагиным [10]. Не употребляя сегодняшний термин, я тогда, как мне кажется, описывал именно это явление, поясняя, что «речь идет не об интертекстуальности самой по себе», а – «о явлении резонанса, о проявлении в индивидуальном творчестве внеличностных историко-культурных закономерностей, о типологическом сходстве характера и склада художественного менталитета, порождающем сходные художественные практики, наконец, – о внутрисемиосферном давлении смыслов и ментальных топосов, на которые откликается поэт» [11]. Теперь я предложил бы это как рабочую дефиницию термина, чем и оправдываю автоцитацию. Его собственная смысловая широта и неопределенность позволяют обозначать им явления разноуровневые и неоднопорядковые. Можно говорить, например (держась кодового репертуара, близкого поэтике Высоцкого), в самом общем виде о христианском (иудейском, мусульманском и т. п.) культурном коде, а можно – у же – о христологическом , еще у же – о сюжете « моления о чаше » как культурном коде. Или – о шекспировском коде в поэтике Пастернака [12], который, кстати, в сюжете «Гамлета» видел...