О В. Высоцком вспоминает
Валерий Павлович ЯНКЛОВИЧ
(«Дела» о концертах Высоцкого)
Начнем с того, что бюджет Высоцкого до 1978 года складывался достаточно рвано и случайно. Он регулярно получал 150 рублей в театре, а остальное... Редкие гонорары за фильмы, а главное — концертная деятельность. Но в концертах никакого плана не было: чаще всего неофициальные выступления в различных институтах и организациях, где он всегда получал наличными. Первыми «официальными» концертами были выступления через общество «Знание», — я уже рассказывал об этом... Но и здесь никакой системы не существовало.
И вот однажды в театре к Володе подошел один администратор, его послал В. Кондаков. Вернее, этот Гольдман просто залез в машину к Высоцкому и сказал:
— Владимир Семенович, выручайте... Мы будем платить Вам по триста рублей за концерт...
Тогда это была очень приличная сумма и Высоцкий, не выясняя, как эти деньги будут платить, сразу же согласился. Ему обещали по пять концертов в день, и Володя прикинул, что за пять-десять дней сможет заработать большую сумму... А потом месяц или два у него будет возможность спокойно жить и работать.
Я уже тогда говорил ему, что не стоит связываться.
— Володя, ты же по обществу «Знание» имеешь приличные деньги...
— Валера, пойми: все это случайно... Чтобы сделать тридцать концертов, я должен работать тридцать дней. А с тут я могу это сделать за неделю.
Конечно, пять концертов в день — адский труд, но Володя пошел на это, чтобы потом нормально жить и работать.
Итак, Высоцкий согласился, совершенно не вникая, откуда возникнут деньги... Администраторы обещали платить вперед, более того — если не будет получаться по пять концертов, то взялись доплачивать «из своих»... И что значит «из своих» — Володя не интересовался. Действительно, первые два раза ему заплатили вперед, но потом стали рассчитываться после концертов. И когда не получалось по пять, Володя говорил:
— Ну, ладно, было три концерта — давайте за три.
Откуда же брались обещанные деньги? Ведь его ставка была — девятнадцать рублей... А получалось так. Допустим, Дворец спорта — Высоцкий и два ансамбля. Ансамбли работали по пять концертов, а получали за три. Остальные деньги отдавали администраторам, из этих денег те доплачивали Высоцкому.
И когда администраторы в конце концов попались, то естественно встал вопрос: куда делись деньги? Они ответили, что себе ничего не брали, все отдавали артистам. Там фигурировали Хазанов, Толкунова, Высоцкий... Вот и возникали всякие процессы. Повторяю, когда администраторы или директора филармоний попадались, то заявляли:
— А мы себе эти деньги не брали...
Рассчитывая на то, что Высоцкому все равно ничего не будет: ведь он получал деньги за свой труд. Дескать, Высоцкий все примет на себя, а они проскочат.
Когда Володя это понял, было уже поздно: почти сразу возникли три уголовных дела. Первое — ижевское...
Люди из Ижевска пришли ко мне в театр с просьбой посодействовать участию Любимова в их мероприятиях. В качестве режиссера, разумеется. (Высоцкий еще работал в театре, но был на грани ухода.) Петрович согласился. За постановку спектакля «В поисках жанра» на сцене Дворца спорта ему обещали 1200 рублей. Договорились, что Володя отработает в этом спектакле, а потом еще пять дней будет выступать один. Все так и было (я поехал вместе с ними). Отработали спектакль — Золотухин, Филатов, Медведев и Межевич уехали, а Володя остался. Но выступать он должен был уже в другом городе — Глазове. Я делаю расчеты в Ижевске, вдруг телефонный звонок Высоцкого:
— Срочно приезжай. Здесь творится что-то ужасное!
Еду в Глазов. Ночь, темень, все дороги размыты. Приезжаю в гостиницу — человека, с которым мы договаривались, вообще нет. Другие люди, я их в первый раз вижу. Говорю:
— У нас спектакль, мы уезжаем.
— Как это уезжаете?! Срываются концерты!
На следующие день выясняется, что зрителей нет. Дороги размыты, и почти никто в Глазов приехать не смог. В зале сидели около ста солдат. Хотя была договоренность, что люди все равно приедут — на подводах.
Высоцкий все бросает и уезжает. Это ранняя весна 1979 года.
Организаторы все равно должны были заплатить: такая была договоренность. Состоялись концерты или нет — это Высоцкого не касалось. Они заплатили. И в Ижевске Володя по договоренности получил 1200 рублей для Любимова.
Проходит какое-то время. Театр отправился на гастроли в Минск. И там к Высоцкому подошел человек, якобы от общества книголюбов, и предложил выступить. Было уже лето 1979 года, меня на этих гастролях не было...
Тот человек предложил по сто пятьдесят рублей за концерт. Володя согласился, провел два концерта, остальные выступления сорвал... И когда вскоре подошел отпуск, я услышал от него:
— Знаешь, мне надо отработать в Минске...
все в порядке, все билеты распространены...
На следующий день за нами никто не приехал. Едем сами и видим: у института стоит милиция, висит объявление: «Из-за болезни артиста Высоцкого концерты отменяются».
Оказывается, этого человека вызвали в горком партии, стали спрашивать: кто и как пригласил Высоцкого? Сколько он получает? И тут выяснилось, что он на билетам к отпечатанной на них стоимости в пятьдесят копеек штампиком ставил двойку — и получалось «два рубля пятьдесят копеек»". А когда он попался, он тоже говорил:
— Я все отдавал Высоцкому. И отдавал в присутствии Янкловича.
Поэтому таскали и меня... Но попался нормальный следователь, который быстро во всем разобрался. Понял, что организатор концертов просто грабил всех, в том числе и Высоцкого. И дело быстро закончилось.
Начинается отпуск, и впервые за последние годы Володя не едет за границу. Я сказал ему, что тоже неважно себя чувствую, хочу отдохнуть и отправляюсь в Сочи. Володя:
— Ладно, езжай. А я, наверное, все-таки поеду к Марине.
Я еду в Сочи, мы каждый день перезваниваемся. И вдруг он говорит:
— Ты знаешь, я завтра к тебе прилечу.
«Актер». А там только что закончилась ревизия, ему за что-то попало, и он категорически отказывает:
— Мне все равно, Высоцкий приезжает или не Высоцкий, — ничего не могу сделать.
Я устроил скандал! Общими усилиями (вмешались Галина Волчек и Валентин Гафт) мы все-таки вырвали талоны на питание, а жить Володя должен был вместе со мной.
Он привел себя в порядок, приехал в очень хорошем состоянии. Отправился на теплоход, который стоял в порту. Знакомого капитана не оказалось на месте, но тем не менее его приняли. Володя был очень оживлен, весел, ухаживал за девушками... Совсем недавно прошел телефильм — его все узнавали, не давали прохода. Зашли в ресторан — столик сразу же окружили, не дали толком пообедать. Володя расстроился:
— Пошли в другое место, там можно спокойно посидеть...
— Остановитесь. Вон там, по-моему, олень...
Оказалось — лось... Володя подошел к нему, погладил... А я вижу, что состояние у него неважное. Возвращаемся в санаторий. Я жил в номере рядом с Алексидзе, который тогда был председателем Союза театральных деятелей Грузии. Он говорит:
— Вы знаете, к вам залезли воры...
— Как это — залезли воры?!
— А очень просто — через балкон.
Входим в номер. Украли зонт, Володины джинсы и куртку, бритву «Филипс» почему-то оставили. А в куртке были: паспорт, водительское удостоверение, другие документы, ключ от московской квартиры — в общем, все! Даже из Сочи невозможно вылететь, а он же собирался к Марине.
На следующее утро — в милицию. Начальник еще не пришел. Все стали на Высоцкого глазеть, это начало его раздражать... Пришел начальник, завел длинный разговор о задержании какого-то барыги... Наконец, дали нужную справку. Мы поехали в аэропорт за билетом. Возвращаемся в санаторий — лежит куртка и письмо на имя Высоцкого. Вскрываем письмо, оно примерно такого содержания:
«Дорогой Владимир Семенович! Прости, не знали чьи это вещи. К сожалению, джинсы уже продали. Возвращаем куртку и документы».
А я уже позвонил в Москву администратору, чтобы тот вызвал хорошего слесаря... Надо было открыть Володину квартиру — там стоял американский замок, который и взломать-то очень сложно...
Он звонит в Сочи:
— Приезжай.
Бросаю все, срочно вылетаю. Но тут начинаются гастроли Таганки в Тбилиси... Планировались выступления Высоцкого в спектакле «В поисках жанра» вместе с Золотухиным, Филатовым и Межевичем. В течение пяти дней по два спектакля во Дворце спорта. А уже потом начинались официальные гастроли Театра на Таганке.
Приезжаем, и неожиданно выясняется, что зритель во Дворец спорта не идет. Все билеты на «Мастера и Маргариту», на «Гамлета» давно проданы, а на «Поиски жанра» (практически на Высоцкого) — никаких аншлагов. Вместо десяти спектаклей прошло всего пять. А на концертах в институтах и других залах были «битковые» сборы. Это несколько приободрило Володю, а то он очень переживал... Позже мы узнали, что тбилисцы вообще не любят ходить в свой Дворец спорта.
— это уже конец сентября. Нас с Володей вызывают в Ижевск. Советуемся со знакомым юристом: ехать или не ехать. Эта женщина говорит: ни в коем случае! Если им надо, пусть приезжают в Москву. А в Ижевске уже назначают дату суда. Но юрист повторяет: ехать не стоит.
Ноябрь, декабрь. Следователи шлют повестки в театр, грозят арестом... В самом конце года прилетает Марина.
Встречать Новый год должны были на даче у Володарского. Там же — Трифонов, Аксенов... Настроение праздничное. Все идет нормально, Володя немного размяк... И вдруг назавтра просит:
— Скажи Марине, что тебе срочно надо в Москву.
И я понимаю, что ему самому нужно в Москву. Подхожу к Марине:
— Мне надо в театр, на утренний спектакль...
А Володе говорю:
— Ты подбросишь меня до трассы?
— Да, конечно.
Марина:
— Но только до трассы?
— Да, только до трассы.
Садимся в машину (с нами поехал Сева Абдулов), и Володя гонит на скорости двести километров, не обращая внимания ни на светофоры, ни на перекрестки...
На Ленинградском проспекте, прямо напротив Первой Градской больницы, машина врезается в троллейбус. Сева ломает руку, у меня — сотрясение мозга. Сам Володя невредим. Подъезжает «скорая». Володя пересаживает нас в машину скорой помощи, а сам на десять минут уезжает на такси. Через десять минут, просветлевший, появляется в больнице — поднимает на ноги всех врачей! Мне делают уколы. Севе вправляют руку.
Вскоре вся Москва гудела, что Высоцкий насмерть разбился на своей машине. И сразу начинается дело об аварии... Практически в течение одного года — несколько уголовных дел... Одно дело еще не заканчивалось — начиналось другое.
— уже не помню точно) в больнице появляется следователь из Ижевска. Следователь по особо важным делам — полковник Кравец.
Он хотел раздуть громкое дело... В разное время в Ижевске выступали Хазанов, Толкунова, Высоцкий — проводила их одна группа администраторов. Кравец ухватился за Высоцкого — имя-то одиозное... И дело Высоцкого решил «дожать» во что бы то ни стало.
Администраторы попались на махинациях с билетами (люди они были безграмотные, не имевшие никакого отношения к искусству). Следователь даже показывал фотографии не полностью сгоревших билетов... А еще показал фотографию: на тюремной стене один другому написал: «Вали все на Высоцку. Ты был пян. Он тебя вытащит».
Кравец зацепился за показания администраторов, Володю и меня уже не слушал. Они говорили, что отдали деньги Высоцкому, — он верил только им. А поскольку это якобы было хищение, то дело складывалось очень серьезно...
И вот Кравец вызывает меня из палаты на допрос, Сева звонит Высоцкому (мы с Севой в одной палате). Высоцкий с Вадимом Тумановым появляются через двадцать минут. Врываются в комнату, где идет допрос! Мне Володя командует:
— Возвращайся в палату!
Кравец:
— Владимир Семенович, что это такое?!
Володя:
— А вы вообще — давайте отсюда! Какое вы имеете право допрашивать человека в больнице? У вас что — есть разрешение?
— Нет, но я его получу.
— Вот получите, тогда другое дело.
— А между прочим, Владимир Семенович, у меня есть санкция прокурора допросить и вас...
— Что?! Да пошел ты... !
На следующий день Кравец снова приходит в больницу, но уже в сопровождении московского человека и с разрешением на допрос в присутствии врача. И производит этот допрос.
— звонок в больницу. К телефону подходит московский полковник. Их обоих (его и ижевского следователя) вызывают к этому генералу. И когда их вызвали на ковер за противозаконные действия, один из них заявил:
— Товарищ генерал! В больнице Высоцкий козырял вашим именем... Называя вашу фамилию, грозил, что сгноит нас.
Чего на самом деле не было... Но они хотели скомпрометировать Высоцкого перед этим начальником, и тот потом его не принял... А помощник сказал Володе:
— Владимир Семенович, вы вели себя недостойно. Товарищ генерал не сможет вас принять.
Уезжая в Ижевск, Кравец оставляет еще один материал на Высоцкого — по делу об автомобильной аварии... Естественно, с Севой пишем заявления о том, что никаких претензий к Высоцкому не имеем. Но это не помогло. Более того, Кравец «делает бумагу», дескать, Высоцкий специально разбил машину, чтобы укрыть в больнице свидетеля Янкловича. Свидетеля по делу, ведущемуся в Ижевске. Мы поднимаем на ноги всех своих знакомых, чтобы закрыть это дело... Но уже никто помочь не мог.
ответил, что, конечно, получил... Была сделана работа на заказ — за нее были получены деньги.
Дальше. Было ведь еще харьковское дело. Там администраторы как поступали? Оплаты у них нет. Брали справку Высоцкого о концертной ставке — девятнадцать рублей, — подписывали туда, что у него сольный концерт (как бы три ставки). Получали деньги и Высоцкому давали на подпись. А он же никогда не смотрел, за что расписывается. Когда выяснилось, что справки поддельные, мы с Володей пошли к адвокату. Он сказал, что ничем не может помочь. Спасло то, что в нотариальной конторе была копия справки Высоцкого. Нотариус подтвердил, что на этой справке нет никаких приписок. И дело не очень коснулось Володю: когда выяснилось, что справка подделана не им, оно перешло на администратора.
Тем временем наступает весна. Дело об автомобильной аварии не закрыто, а только по этому делу Высоцкого могут осудить на срок до трех лет. Ижевское дело тоже не прекращается. Более того, окончательно назначена дата суда — требуют присутствия Высоцкого. Телеграфируем в Ижевск, что выехать не можем, все свои показания подтверждаем. Суд вроде бы это принимает. Хотя одного нашего приятеля — Николая Тамразова — все-таки заставили приехать. На Высоцкого, видимо, такой санкции не было. Еще в больнице я говорил Кравцу:
— Почему вы тем людям верите, а Высоцкому не верите? Вы даже имя его всуе не имеете права произносить, тем более в таком контексте...
— А я считаю, что могу.
— Зато народ так не считает.
— Не знаю, что считает народ, а я в «мерседесах» не езжу.
Суд в Ижевске заканчивается. Мне выносят честное определение, а Высоцкий должен выплатить две с половиной тысячи рублей как не законно полученные.
Вот такая ситуация складывается к лету 1980 года...
Записал Валерий ПЕРВОЗЧИКОВ