"Секрет известности" (Владимир Высоцкий)
Знаток жизни и творчества поэта Алексей Казаков на протяжении всего знакомства с Владимиром Высоцким вел записи бесед на магнитоленты, которых у него сохранилось немало. Теперь они во многом помогают ему на встречах-вечерах, посвященных памяти Высоцкого. В этом мне, составителю сборника, пришлось убедиться самому, побывав на такой встрече в московском киноконцертном зале "Варшава". Запись беседы с Высоцким, сделанная в сентябре 1977 года Алексеем Казаковым, впервые была опубликована в еженедельнике "Литературная Россия" 8 августа 1986 года под рубрикой "Живая память". Читая ее сегодня, мы как бы слышим самого Высоцкого, размышляющего о песне и стихах, о проблемах искусства и отношении к нему автора.
- На одном из своих концертов вы высказывали свое мнение об авторской песне и об эстрадной песне. Хотелось бы еще раз услышать об этом.
- Говоря об авторской и эстрадной песне, я, естественно, отдаю предпочтение авторской песне, потому что сам ею занимаюсь. Но чтобы назвать себя автором песни, надо съесть не один пуд соли... Услышав впервые песни Булата Окуджавы, я вдруг увидел, что стихи свои, которых у меня накопилось довольно много, можно усилить музыкальной мелодией, ритмом, - он мне как бы глаза открыл. И я стал, конечно по-другому, сочинять музыку к своим стихам.
Однако теперь столько существует подделок "под Высоцкого", что я даже сам их не всегда могу отличить от своих песен, лишь по каким-то нюансам улавливаю подделку - удивительно! Например, есть такой человек, называющий себя Жорж Окуджава, - он взял фамилию Булата, а поет моим голосом... И считается, что это вроде несложно...
А я призываю всех тех, кто пробует свои силы в сочинительстве, пытаться делать все самостоятельно - как видите и как понимаете. В жизни-то ведь интересно иметь дело с личностью, с тем человеком, который имеет свое мнение и суждение о тех вещах, о которых он говорит. Таким человеком является мой учитель - Павел Владимирович Массальский, оставивший большой след в моей душе.
Я уже не говорю о том, когда человек сам пишет, - это же ответственность накладывает. Людям всегда интересно услышать то, что им никто другой не расскажет со сцены. В наше время обвальной информации, которую тебе выплескивают ежедневно в уши и глаза с экранов телевидения и кино, радио, телефонов, слухов и сплетен, очень хочется увидеть и услышать в зрительном зале не вторичное, а что-то новое...
У нас как-то забывают, что зритель слишком искушен и ему все меньше хочется слушать эстрадную песню, в которой нет поэтического образа, в которой нет ничего для души. Смотришь, появляются "Алло, мы ищем таланты". И "находят", потому что талантов много, они приходят на зов, подражая тем, что были прежде, выбирая себе кумиров и почти никогда при этом не следят за тем, что они поют, о чем...
- Мне не раз приходилось видеть, как вы, сидя где-нибудь в углу за кулисами, подолгу пробуете на гитаре одну и ту же мелодию...
Я пишу в основном ночью, пишу так, чтобы сосредоточиться. Что-то такое откуда-то спускается, получаются строки, образы, музыка наплывает... И всегда - это дело живое - заранее не скажешь, что получится... Если возникает впечатление, что делается это легко, то это ложное впечатление. Как говорил Есенин: "Пишу в голове, на бумаге только отделываю..." Песня все время не дает покоя, скребет за душу и требует, чтобы ты вылил ее на белый свет.
Песни я пишу на разные сюжеты. У меня есть серии песен на военную тему, спортивные, сказочные, лирические. Циклы такие, точнее. А тема моих песен одна - жизнь. Тема одна - чтобы лучше жить было возможно, в какой бы форме это ни высказывалось - в комедийной, сказочной, шуточной.
Об интересе к личности человеческой. Я ведь пишу песни от имени людей различных. Думаю, что стал это делать из-за того, что я актер. Ведь когда пишу - я играю эти песни. Пишу от имени человека, как будто бы я его давно знаю, кто бы он ни был - моряк, летчик, колхозник, студент, рабочий с завода...
Пишу я песни и для спектаклей. Так было, когда я написал несколько песен к спектаклю "Свой остров" для театра "Современник", там их пел Игорь Кваша. Пишу песни и для спектаклей нашего театра, они звучат и в "Пугачеве", и в "Десяти днях...", и в "Антимирах".
Во всех моих вещах есть большая доля авторского домысла, фантазии, а иначе не было бы никакой ценности всему тому, что я делаю. Подумаешь, увидел своими глазами, взял да и зарифмовал. И никакого достоинства в этом, в общем, нет. Человек должен быть наделен фантазией, чтобы творить. Он по природе - творец. Если он основывается только на фактах, что-то такое там рифмует, пишет - такой реализм меня не устраивает. Лично я больше за Свифта, за Гоголя, за Булгакова, за 27-летнего Лермонтова... Они настоящие творцы. И конечно, настоящего искусства нет без страдания. То есть все опять сводится к одному: личность, индивидуальность - вот что главное.
-
- Возникало. Но сие, как известно, зависит не только от меня. Не люблю быть просителем и обивать пороги редакций со своими стихами... Предпочитаю лучше сидеть и писать, чтобы можно было потом петь людям. Думаю, что в наше время магнитофонные записи - это своеобразный род литературы. Будь магнитофоны во время Пушкина, то наверняка некоторые пушкинские стихи были бы только на магнитофонах...
Сейчас вот вышла моя небольшая пластинка, а на обложке почему-то нарисованы какие-то березки, пруды, даже лебеди проглядывают. А песни совсем про другое - на пластинке военные песни из нескольких фильмов, которые я писал для киностудии "Беларусьфильм". Это "Братские могилы", "Песня о новом времени", "Он не вернулся из боя" и "Песня о земле"... А вы говорите о сборнике стихов...
- И последний вопрос: ваше отношение к популярности и к вашему зрителю?
- Когда у нас в театре была премьера "Гамлета", я не мог начать минут пятьдесят. Сижу у стены, холодная стена, да еще отопление было отключено. А я перед началом спектакля должен быть у стены в глубине сцены. Оказывается, ребята-студенты прорвались в зал и не хотели уходить. Я бы на их месте сделал то же самое: ведь когда-то сам лазал через крышу на спектакли во французский театр по молодости... Вот так ощутил свою популярность спиной у холодной стены.
Не то что они не знают, мол, что-то там будет, а именно шли на то, что они хотят увидеть и услышать, ради чего они тратят свое время. И радостно, что такой жанр, как авторская песня, народ хочет слышать. Зритель и исполнитель расположены друг к другу, расположены обоюдно слушать и воспринимать. А когда приходят за тем, чтобы увидеть и посмотреть живого Высоцкого, то этого я не люблю. Потому что полконцерта ты еще приучаешь зрителя к тому, что все нормально, да, действительно, на сцене перед ними тот самый человек... И только с середины концерта зритель начинает освобождаться от этого и естественно реагировать на происходящее.
Бывает разная публика. А возрастные отличия меня совершенно никаким образом не волнуют, не лимитируют. Очень хорошо реагирует молодежь. Не случайно, что и актеры старшего поколения очень любят молодую аудиторию. Я даже люблю детскую аудиторию, я много детских пишу вещей. Но дети, как ни странно, любят взрослые песни.
Я люблю атмосферу встречи, когда есть ощущение раскованности. И когда продолжаешь работать, то нет времени на то, чтобы обращать внимание: по-моему, я сегодня более популярен, чем вчера... Есть один способ, чтобы избавиться от дешевой популярности и не почить на лаврах, - это работать, продолжать работать. Так что я избавлен от самолюбования.
Здесь возможен один ответ на этот вопрос - почему мои песни стали известны, - вот так, скажем: потому, что в них есть дружественный настрой, есть мысленное обращение к друзьям. Вот, мне кажется, в этом секрет известности моих песен - в них есть доверие. Я абсолютно доверяю залу своему, своим слушателям. Мне кажется, их будет интересовать то, что я рассказываю им.