Коротич Виталий Алексеевич (Из воспоминаний о Владимире Высоцком)

Печатается с разрешения автора

Дата публикации – 23.06.2005 г.

Оригинал статьи расположен по адресу: http://v-vysotsky.com/vospominanija/Korotich/text.html

Виталий Алексеевич КОРОТИЧ

Коротич Виталий Алексеевич (Из воспоминаний о Владимире Высоцком)

М. Ц. – Виталий Алексеевич, когда Вы познакомились с Высоцким?

В. К. – Познакомились мы уже поздно, в семидесятых. Тогда я жил в Киеве, а в Москве бывал только наездами, хоть довольно регулярно, не реже, чем раз в месяц. В Театре на Таганке у меня были знакомые актёры, были знакомые писатели, входившие в мой и Высоцкого круг приятелей: Евтушенко, Рождественский, Вознесенский. Поэтому я не раз имел возможность наблюдать Высоцкого со стороны в компаниях или за кулисами.

М. Ц. – И как он вёл себя в этих компаниях?

– Понимаете, я никогда не видел Высоцкого, так сказать, среди уличных прихлебателей. Может быть, там он был другим. В обществе же коллег он на моей памяти выделялся, я бы сказал, серьёзностью. Если тот же Окуджава мог себе позволить некую снисходительную интонацию по отношению к своим стихам и песням, – зная им цену, но, тем не менее, говоря о них как бы сверху вниз, – то Высоцкий, если уж пел – то пел, если уж играл – то играл. Не помню "выпендрежей" Высоцкого, то есть поведения, на которое горазды многие в артистических кругах. Он на моей памяти остался человеком довольно сдержанным, сосредоточенным, я бы сказал. Кстати, и за кулисами, когда актёры вываливаются со сцены, отыграв свой эпизод, сколько угодно примеров, когда актёр, только что "рвавший страсть в клочья", моментально перевоплощается и начинает травить анекдоты. Я несколько раз видал Высоцкого за кулисами на "Таганке", и никогда это не было лёгким возвращением в реальность, – он долго ещё оставался "в образе", как бы остывая медленнее других. Может быть, потому, что разогревался больше...

М. Ц. – А какое отношение было к Высоцкому со стороны профессиональных поэтов?

В. К. – Разное. Очень высоко ценили его, к примеру, такие разные поэты, как Вознесенский и Рождественский. Но многие ревновали Высоцкого к успеху и позволяли, особенно в заочных разговорах о нём, этакую снисходительность: мол, что взять с такого творчества, второй сорт! Примерно так оперные солисты рассуждают об эстрадных звёздах...

Высоцкий ощущал это и очень переживал: мне кажется, это было одной из главных причин того, что и серьёзных усилий по изданию своей книги в Москве он практически не предпринимал.

Впрочем, зная себе цену, Высоцкий никогда не старался подчеркнуть собственную "всенародность". Разве что мог сыронизировать. Окуджава был уязвлён на много лет случаем, о котором любил рассказывать, посмеиваясь над собой. После спектакля компания отправлялась в "ночное" и часть собравшихся, в том числе и Булат, вышли из театра на Таганскую площадь чуть раньше: взять такси. На все мольбы Окуджавы таксисты отвечали по своему заведенному стандарту: "Еду в парк", "Занят". Когда же к ним вышел разгримировавшийся и умытый Высоцкий, распахнулись сразу все дверцы: "Володя, куда?"

– 26 октября 1977 года в Париже состоялся вечер советской поэзии. В числе выступавших был и Высоцкий...

В. К. – Это была очень интересная поездка – разные люди подобрались, все уже достаточно известные, каждый со своими привычками. Руководил группой Константин Михайлович Симонов, как всегда компанейский, но уже смертельно больной, ослабевший, не "жавший" на нас. В концерте-вечере было два отделения: одно заканчивал Окуджава, другое – Высоцкий, а в остальное время мы читали стихи с французскими переводчиками. Только Симонов, грассируя, как всегда, читал одно только "Жди меня...", и зал, где было много людей с памятью о прошедшей войне, много эмигрантов, выл от восторга, переводов не требуя. Окуджава с Высоцким пели без переводчиков, хоть Высоцкий, по-моему, говорил какие-то слова по-французски. Мы сидели с ним рядом на сцене, и волновался он сильнее всех нас: для большинства из поэтов это был вечер как вечер – много их таких было! А для Высоцкого это было и актёрское действо, профессиональный показ в Париже...

Как он изводил нас на репетициях! Никто из нас ни в каких репетициях не нуждался, мы по Парижу гуляли, а Высоцкий, помню, буквально за руки утаскивал нескольких из нас в зал днём, выставлял себе микрофоны: один – для гитары, другой – для голоса, требовал сказать ему, какая слышимость в том или другом конца зала. И здесь он работал как высокий профессионал:

– Как меня слышно?

– А из того угла меня хорошо видно? и т. д.

– "Литературная газета" в номере от 16 ноября 1977 года сообщала, что вскоре после вечера поэзии был французско-советский коллоквиум. Принимал ли Высоцкий в нём участие?

– Нет. Понимаете, в это время в Париже начинались гастроли Театра на Таганке, он был занят. Но даже если бы гастролей и не было... Это был очень профессиональный разговор о том, как надо переводить, о несовершенстве словарей, о том, что вульгаризмы непереводимы, ну, и так далее.

М. Ц. – В 1989-м году во Франции вышла книга стихов Высоцкого. А тогда, при его жизни, французы интересовались его поэзией?

В. К. – Совершенно нет. И, кстати, незадолго до этого я услышал очень обидные слова, которые Марина Влади произнесла, совершенно не стесняясь:

– Тебя нигде, кроме эмигрантских кабаков, слушать никогда не будут. Твоя поэзия не будет объектом интереса. Нужен кто-то, кто вложит в тебя деньги. Без такого человека ты не станешь объектом интереса на Западе.

М. Ц. – Но ведь у него были и концерты в Париже.

В. К. – Да, конечно, но все же мы смотрели в зал и видели: вон там Вика Некрасов сидит, а там – ещё кто-то из наших же. А на его концертах в Париже были приятели Марины, которых она притаскивала туда, и эмигрантская публика, которая с восторгом всё это слушала. По сути, это не очень отличалось от концертов в Москве.

– в следующий раз могли и не выпустить. Высоцкий же мог себе позволить многое.

М. Ц. – Если абстрагироваться от личности Высоцкого, какие качества Высоцкого – поэта и актёра Вы могли бы отметить?

– Прежде всего – его высокий профессионализм. Это был очень профессиональный поэт и столь же профессиональный актёр. Иногда под тем слоем шелухи, которая на всё это налепливалась, под слоем жизненных его коллизий всё это не замечалось, а воспринимался только антураж. Та полублатная слава, которая с самого начала прилипала к нему (или её к нему приклеивали), многое искажала в облике. Это не был, совершенно не был наглый человек из некоторых его песен и ролей. Скорее, сдержанный, знающий себе цену, многое перестрадавший и передумавший интеллигент. Я бы сказал (чуть повторяя сказанное), что у него был как бы даже комплекс неполноценности в обществе профессиональных поэтов. Чисто литературных вопросов, на моей памяти, он старался не обсуждать; да и поэзию свою воспринимал не как "чисто изящную словесность", а как ещё одну возможность к собственному самовыражению.

В любой форме творчества были ощутимы в нём комплексы очень порядочного человека. Знаете, большинство поэтов говорят такими категориями: "Я создал", "Я отобразил", "Я великий". Один только Высоцкий очень скромно и застенчиво относился к своим стихам. Может быть, потому они так долго шли к читателю.

– То есть, "пробивать" самого себя он не умел?

В. К. – Абсолютно! Да и не "пробивал" он никогда, стеснялся. Когда книгу его начали составлять, это продолжалось очень долго и получилось только после его смерти. А ведь он мог бы сделать свою книгу, ведь поэты совершенно пробочной бездарности, без его славы, вообще без ничего делали свои книги.

М. Ц. – Работа по составлению сборника стихов Высоцкого началась в 1979-м году. Предполагалось издать её "далеко от Москвы" в периферийном издательстве. Кто-нибудь помогал Высоцкому издать книгу?

– Было, я помню, несколько идей. Я помню, как энергично протаскивал какие-то вещи и писал рецензию Роберт Рождественский. Были и ещё люди, которые пытались что-то сделать. Что же касается издания книги... Обычно это была разговоры и обещания во время застолий. Мне известно, что был разговор об издании книги Высоцкого в Тбилиси. Тбилисцы вообще охотно издавали то, что в Москве не выходило, а Высоцкий был необыкновенно популярен в Тбилиси. Однако ничего не вышло почему-то, а сборник "Нерв" был выпущен уже после смерти Высоцкого. Очень обидно – он ведь так хотел иметь книгу.

Беседу вёл Марк Цыбульский (США)

(Copyright © 2005)

Примечания

. Поэт, прозаик, публицист, сценарист. Родился 26 мая 1936 г. в Киеве. Там же окончил школу и медицинский институт, 6 лет занимался медицинской практикой, окончил аспирантуру мединститута и Киевский институт иностранных языков. С 1961 г. занимается литературной деятельностью. В 1966-1969 гг. – член правления Союза писателей СССР, секретарь Союза писателей Украины, с 1978 г. – редактор киевского журнала "Всесвiт". Автор сборников стихов "Золотые руки" (1961) "Запах неба" (1971), "Достоинство" (1977), "Голоса" (1984) и др., повестей "Такая жестокая память" (1970), "Метроном" (1982), романов "Десятое мая" (1978), "Лицо ненависти" (1984). В 1986-1991 гг. – главный редактор журнала "Огонёк". В 1991-1999 гг. преподавал в Нью-Йоркском, Колумбийском и Бостонском университетах, выезжал с курсами своих лекций в Австралию, Канаду и другие страны.

"Бульвар". Живёт в Москве.

Раздел сайта: