"МАТЕМАТИКА НА ШАХМАТНОЙ ДОСКЕ"
В начале года исполнилось 60 лет Владимиру Высоцкому. Автору этих воспоминаний повезло:
в 70-е годы он не только побывал на многих выступлениях артиста, но и сам участвовал в их проведении.
Году в 1973–м, четверть века назад, я познакомился с человеком, обладавшим в те годы почти неограниченными возможностями. Главный администратор Театра на Таганке Валерий Янклович - а речь пока идет о нем - был всемогущей фигурой: замечательные люди стояли в длинной очереди, чтобы заглянуть к нему в окошко и вымолить пару билетов на "Гамлета" с Владимиром Высоцким или на "Мастера и Маргариту".
–нибудь VIP, в таганской брони резервировались два билета на текущий спектакль. А в дни премьеры я мог даже привести с собой десяток приятелей и приятельниц.
Свободное посещение Театра на Таганке было огромной привилегией, и я использовал ее на все сто. Могу признаться, что приглашение понравившейся девушке посетить театр на Таганке действовало тогда почти безотказно. Порой мне казалось, что я уже достиг вершины власти. Но вскоре выяснилось, что истинное упоение ею - еще впереди. Однажды Янклович спросил, не могу ли я провести в своем НИИ концерт Владимира Высоцкого. Я лишился дара речи.
И вот у меня началась новая жизнь, наконец–то я понял, что не зря получаю кандидатскую надбавку. Предстояло договориться о концерте с месткомом и заручиться поддержкой парткома. Затем необходимо было решить проблему зала, напечатать билеты, поставить на них печати и прочее, прочее. Одним словом, все, как в пьесе Марка Розовского "Концерт Высоцкого в НИИ". И представьте мой триумф, когда все было готово, и в моих руках оказалось около 400 билетов на Высоцкого, которые я мог раздавать по собственному усмотрению. И можете мне поверить, что все знакомые директора магазинов получили по два своих законных билета. Высоцкий приехал, дал незабываемый концерт, а я в своем НИИ стал чуть ли не национальным героем. Теперь я и вовсе перестал появляться на службе. Начальство больше интересовали не мои научные результаты, а то, когда оно вновь встретится с любимым артистом. Спустя несколько недель состоялся второй концерт, затем и третий. Напомню, что Высоцкому, как правило, запрещалось давать платные концерты: то ли у него не было тарификации, то ли еще чего–то. Поэтому выступления обычно назывались шефскими, а конверт с гонораром я вручал его менеджеру Валерию Янкловичу в обстановке полной секретности.
А вскоре слава моя вышла далеко за пределы института. Мне звонили десятки людей из разных мест, упрашивая провести у них концерт Высоцкого. Так незаметно я сам превратился в мини–Янкловича, и хотя организатор из меня не слишком умелый, пришлось развернуть кипучую деятельность. Случалось, что Валерий лишь согласовывал с Высоцким дату выступления, сообщал ее мне, а на концерт даже не приезжал. В эти дни - о, счастливые минуты! - я сам, на зависть всем поклонникам поэта, бережно нес гитару Высоцкого и вручал ее артисту прямо перед выходом на сцену.
Не думаю, что у Высоцкого было много близких друзей. Но когда всеобщего любимца не стало, их объявилось, судя по публикациям, огромное множество. Велик соблазн уподобиться этим людям и влиться в их толпу, но я, пожалуй, удержусь. Хотя я и провел с Высоцким десятки вечеров, все наши встречи происходили при одних и тех же обстоятельствах. В назначенный час я подъезжал за ним на машине - либо к его дому на Малой Грузинской, либо к театру, иногда поднимался в квартиру, иной раз забегал в кабинет администратора. Затем он садился в мои жигули или заводил свой мерседес, и мы отправлялись на концерт.
"на хвосте" у нас "сидело" еще несколько машин: люди откуда–то узнавали о сегодняшнем выступлении Володи и поджидали его. Они преследовали нас и уверенно проходили в зал. Сей трюк им всегда удавался. Потому что я был уверен, что эти отчаянные ребята приехали с Высоцким, а он - что они со мной... После концерта я отвозил Высоцкого домой или в ресторан ВТО. Правда, если он приезжал на своей машине, то эскорт не требовался. Иногда мы виделись еще на премьерах новых спектаклей, например, хорошо помню, что "Мастера и Маргариту" первый раз смотрели вместе.
Надо сказать, что не все концерты проходили гладко. Так, однажды мы с Янкловичем подъехали за Высоцким на "Мосфильм", Валерий вышел за ним на минутку, но вернулись они только через час, съемки неожиданно затянулись. В результате мы примчались в МИЭМ - концерт в тот день проходил именно в этом институте - только в 14.20, а на 15.00 в аудитории уже было назначено партийное собрание. О его переносе не могло быть и речи (хорошо еще, что партком вообще разрешил провести "шефский" концерт). Однако Высоцкий взял столь высокий темп, пел с таким накалом, что полностью выполнил свою программу, и ни один человек не покинул зал разочарованным.
В другой раз дело происходило на юридическом факультете МГУ - Высоцкий вдруг вообще не приехал. Впрочем, лучше об этом не вспоминать, ибо в тот день меня чуть ли не растерзали, и я в полной мере ощутил уязвимость своего могущества. Оказалось, что Янклович ошибся, что–то напутал со сроками, но, слава Богу, спустя два дня обещанный концерт все–таки состоялся.
Бывали случаи, когда в один и тот же день проводились сразу два выступления - Высоцкий работал на износ. По дороге домой в машине он иногда сетовал, что у него в театре смехотворная ставка, мизерные гонорары за пластинки. Только концерты и выручают. Но, конечно, не это являлось главной темой наших разговоров. Чаще всего Высоцкий рассказывал о том, как возникали у него замыслы той или иной песни, или делился впечатлениями о заграничных поездках. Ведь бывали случаи, когда он возвращался из Парижа с Мариной Влади или один, а уже на следующий день был назначен концерт.
В начале 1980 года выступления давались Высоцкому уже с большим трудом. Кроме всего прочего, он еще подхватил какую–то инфекцию, и у него сильно болела нога. Поэтому перед каждым выходом на сцену и после него Янклович делал Володе перевязку.
–го, за две недели до смерти Высоцкого, мне позвонила Людмила Сигаева из Московского НИИ эпидемиологии и микробиологии им. Габричевского. Хотя я не был знаком с этой девушкой, легко было догадаться, какая последует просьба. Я, как обычно, связался с Янкловичем, и дело закрутилось. И вот 14 июля 1980 года состоялся очередной концерт. Хотя Высоцкий чувствовал себя неважно, но был в ударе - читал стихи, рассказывал о своих песнях, пел с необычайной энергией. Успех был потрясающий. А само выступление напоминало мне спектакль "Вишневый сад" на Таганке - все было белым–бело. Концерт проходил в служебное время. И сотрудники института, медички, которых собралось в два раза больше, чем вмещал зал, явились в рабочей одежде - в белых халатах.
На этом выступлении Высоцкий впервые исполнил песню "Грусть моя, тоска моя". Видимо, это последнее, что он успел написать. Во всяком случае, песня завершает сборники его стихов. А сам этот концерт, как я узнал спустя много лет, оказался последним, который артист провел в Москве. 25 июля 1980 года Высоцкого не стало.
Конечно, я был очень благодарен Янкловичу за то, что он сделал меня "своим человеком" на Таганке, и что в течение нескольких лет я мог присутствовать на выступлениях всенародного любимца. Но должен признаться, что и я не остался в долгу. В 1979 году по просьбе моей американской знакомой Барбары Немчек я привел ее на один из таганских спектаклей, заодно познакомил с главным администратором театра. И в дальнейшем в моей помощи она больше не нуждалась. А в скором времени Барбара и Валерий поженились.
Регистрация брака советского гражданина и американки затянулась на неопределенный срок, но вмешательство Володи быстро решило дело. А спустя еще несколько месяцев, когда Высоцкий умер, Янклович улетел с Барбарой Немчек в США. И, как выяснилось, поступил весьма мудро. Как позднее рассказала мне кассирша Театра на Таганке с 25–летним стажем Альбина Александровна, сразу после смерти Высоцкого начались гонения на тех, кто был замешан в "шефских" выступлениях барда, кое–кто даже получил срок. А когда спустя год Янклович вернулся в Москву, все уже улеглось, успокоилось.
Теперь мне осталось рассказать о том, что, собственно, и послужило поводом для написания этих заметок. До поры до времени Высоцкий рассматривал меня как менеджера мелкого масштаба, кого–то вроде замдиректора Дома культуры. И когда в 1976 году я подарил ему свою первую книжку - "Математика на шахматной доске", он был искренне и приятно удивлен. От человека, который с такой сноровкой носил его гитару, он никак не ожидал, что тот имеет ученую степень, и к тому же - шахматный мастер. А на подаренной поэту книжке я сделал следующую надпись: "Владимиру Высоцкому, ученому и шахматисту (автору песен "Товарищи ученые" и "Честь шахматной короны") с глубоким уважением и восхищением от автора. Ноябрь 1976. ХХ век. Евгений Гик".
Однако выяснилось, что шахматами он увлекался лишь в школьные годы, а позднее за доску почти не садился. А уже в 90–е годы я узнал от Станислава Говорухина, что однажды ему довелось давать Высоцкому шахматные уроки, они пригодились Володе при работе над песней, посвященной "его матчу с Фишером".
С той поры минуло больше двадцати лет, и, конечно, я не помнил, какие слова написал на подаренной Володе книге. Но вот недавно мне позвонила незнакомая девушка, Лариса Симакова, одна из активных членов Клуба поклонников Высоцкого.
- Не расскажете ли что–нибудь о концертах Владимира Высоцкого?
- С удовольствием. Но как вам удалось меня разыскать? - удивился я.
- Благодаря книжке "Математика на шахматной доске", которая имеется в библиотеке Высоцкого.
"Шахматные досуги".
- После смерти Высоцкого, - сказала Лариса, - в его доме перебывало несчетное количество людей, и пропало много книг, не только ваша.
- А как вы узнали, что в библиотеку Высоцкого попала и моя книга? - я решил удовлетворить свое любопытство до конца.
"Ваганта", вестника, который целиком посвящен нашему любимому артисту и поэту. Просматривая этот список, я натолкнулась на ваше имя.
Нетрудно догадаться, что уже на следующий день я разыскал необходимый выпуск "Ваганта". И в самом деле, в № 6 (26) за 1992 год опубликован список всех 109 книг, подаренных Высоцкому и сохранившихся в его библиотеке. Вот что написано в предисловии к нему.
"Библиотека Владимира Высоцкого невелика: не более тысячи томов. Не имея до 1975 года своей собственной квартиры, он начал собирать книги только после переезда в дом на Малой Грузинской, но и потом приобретение книг из–за постоянной занятости не носило систематического характера. Кроме того, некоторые гости пользовались известной всем щедростью Высоцкого, и книги, бывало, исчезали с полок без ведома хозяина квартиры.
Собрание Владимира Высоцкого насчитывает сто книг, подаренных ему его соотечественниками, и девять книг с дарственными надписями М. Шемякина, С. Лема и других. Описание этих изданий мы представляем впервые. Дарственные надписи воспроизведены в авторской пунктуации".
П. Антокольский, Б. Ахмадулина, братья Вайнеры, А. Вознесенский (восемь книг - абсолютный рекорд!), Е. Евтушенко, А. Межиров, К. Симонов, братья Стругацкие, Ю. Трифонов и др. Конечно, автору этих строк приятно было обнаружить в списке и свое имя, затесавшееся (имена расположены по алфавиту) где–то между Вознесенским и Евтушенко. Других шахматных книг, кроме той, что значилась под № 36, в библиотеке поэта не было...
Приведу три надписи, сделанные Высоцкому тремя поэтами–шестидесятниками, лидерами советской поэзии в течение многих десятилетий, да и сегодня тоже.
Б. Ахмадулина на книге "Стихи": "Володя, как я люблю тебя! Как я соскучилась! Как я счастлива, что - ты! Марина, моя нежность к тебе, мое безмерное восхищение - как объяснить? Люблю. Целую. Белла".
"Антимиры". "Володя, милый, спасибо за Ваш талант, подлинность, Вашу распахнутость - страшно за Вашу незащищенность в этом мире - Андрей Вознесенский".
"Идут белые снеги". "Марине и Володе, чтобы даже разлучаясь, они не разлучались никогда. Ваша любовь благословенна Богом. Ради него не расставайтесь. Я буду мыть Ваши тарелки на Вашей серебряной свадьбе. Женя Евтушенко".
В завершение осталось сказать еще два слова по поводу единственной шахматной книги в доме Владимира Высоцкого. Очевидно, наличие ее в библиотеке поэта и артиста - не столь уж важный штрих в его биографии. Скорее, это приятное воспоминание для автора книжки.
Евгений ГИК, мастер спорта.
"Спортивная жизнь России" N 4, 1998