Мимо Жерара пробежали несколько французских солдат, и он услышал, как один сказал другому:
— Кажется, там наши дерутся!
Жерар захлопнул дверцу автомашины, заторопился за солдатами. Подойдя к пристани, он увидел внизу, у катера, драку.
— Владимир? — закричал Жерар. — Ты здесь?
— Здесь! — отозвался из клубка сцепившихся людей Владимир.
Жерар в три прыжка слетел вниз и кинулся в драку. От его тяжелых чугунных ударов солдаты попадали в разные стороны. На Жераре трещал смокинг. Кто-то прыгнул ему сзади на спину, но он сбросил человека, крикнул:
— Черт возьми, я ведь тоже француз, негодяи! Остановитесь!
Но к солдатам подоспела помощь, и драка не утихала...
...Даниэль и Вахтанг сидели в ресторане, ждали. Оба все время поглядывали на дверь. Наконец, Даниэль сказал:
— Ты прав, теперь уже точно что-то случилось. Пошли, — и они разом встали, направились из ресторана...
...Они вышли из ресторана, направились к «майбаху». Уже издали они увидели, как в машине беснуется овчарка. Она билась мордой и лапами о стекло, скалила клыками, рычала и хлопья пены падали с морды на обшивку сиденья.
Даниэль и Вахтанг оглянулись по сторонам, потом Даниэль открыл дверь, и овчарка пулей выскочила из машины, помчалась по набережной к пристани, распугивая редких прохожих.
— Пожалуйста, будь в машине, — сказал Даниэль.
— Я с тобой, — решительно ответил Вахтанг.
— У тебя плечо. Будь в машине. Кстати, в багажнике весь наш капитал! — и Даниэль побежал по набережной вслед за овчаркой.
Овчарка влетела на пристань и с глухим, грозным рычанием бросилась в самую гущу дерущихся. Вот она впилась одному солдату клыками в плечо и тот отскочил в сторону с криком:
— Собака! С ними собака!
А овчарка, словно фурия, вертелась среди солдат, сбивала их с ног, била клыками налево и направо. С криками, руганью солдаты начали разбегаться.
— Что, сукины дети, получили?! — громко хохотал Жерар и с маху ударил какого-то солдата в челюсть. — А это тебе привет из Марселя, подонок!
— Тыловые крысы! — издали кричали французские соддаты. — Если бы не собака, мы бы вам показали!
— Если бы не собака, и если б вас был целый батальон! — закричал Жерар в ответ и присел на корточки перед овчаркой, обнял ее, нежно погладил. — Ах ты моя собака... ты моя нежная, умная собака...
И в это время появился Даниэль — он тоже успел поучаствовать в драке: лацкан пиджака оторван, на скуле ссадина, тяжело дышал, облизывал сбитые костяшки пальцев:
— Черт бы вас побрал! Мы будто сами напрашиваемся, чтоб нас загребли в комендатуру... дураки... мальчишки...
Овчарка тяжело дышала, торопливо облизывала ссадины на лице Жерара, и он блаженно улыбался:
— Ты ничего не понимаешь... нормальная драка...
— Из-за чего хоть сцепились?
— Разве у вас, славян, поймешь? А где Владимир? Он же был здесь!
И в это время из катера вновь раздался женский крик, и через минуту на палубу поспешно поднялся черноволосый сержант с усиками. Он был без берета, лицо исцарапано в кровь, галстук съехал в сторону, на куртке оторвано несколько пуговиц.
— Проклятая бабенка, — выругался сержант, пробегая мимо. За сержантом выскочил солдат. У него тоже расцарапано лицо, порван мундир. Жерар засмеялся, глядя на них:
— Эй, ребята, куда так торопитесь? Может, выпьем по рюмке «Мартеля», ха-ха-ха!
На палубу катера вышли певица и Владимир. Серебристое платье на ней растерзано, она оглядывалась, растерянно повторяла:
— Пелерина! Боже мой, моя пелерина...
— Дура! — свирепо рявкнул Владимир, — чертова дура! — Он схватил ее за руку и потащил за собой. Прошел мимо Жерара и Даниэля и даже не посмотрел в их сторону.
— Кажется, остаток вечера мы проведем без него, — сказал Жерар...
...В спальне полумрак. На окне проплывали неоновые отблески. Владимир курил, глядя в окно, говорил с глухой яростью:
— Я понимаю тех, кто это делает из нужды! Чтобы не умереть голодной смертью! Чтобы накормить детей! Но я не понимаю, когда этим занимаются просто так... ради удовольствия! С каждым встречным! С пьяными подонками!
За его спиной был слышен тихий плач. Певица сидела на кровати и плакала, уткнув лицо в ладони. Она совсем раздета и обнаженное тело матово отсвечивает. Кажется, оно выточено из мрамора. И мерцающие волосы рассыпались по плечам.
— Тебе, наверное, хотелось, чтобы тебя изнасиловала вся эта бравая компания! Как кобели в очереди к истекающей сучке?! Шлюха!
— Перестань... перестань... — она плакала, качая головой. Владимир молчал, ожесточенно курил, прикурив от окурка новую сигарету, пристально глядя в темноту.
еще старуха мать, которая тоже хочет есть... И я должна одеваться, чтобы прилично выглядеть, должна покупать пудру, духи и чулки... Я не знаю, кому эта война принесла больше страданий, мужчинам или нам... Я, наверное, была бы счастлива, если бы меня убили на фронте... Боже мой, ты ничего не понимаешь, — и она снова заплакала. — Как мне противны ваши сальные похотливые рожи! Винный перегар изо рта... жадные, нахальные руки... Владимир медленно подошел к кровати, сел и осторожно погладил певицу по волосам, по обнаженным плечам.
— Извини... — с трудом произнес он. — Я дурак... Я просто пьяный дурак...
— Ты ведь не немец. Ты плохо говоришь по-немецки. Ты кто?
— Я русский...
— Русский? — она в страхе отшатнулась от него.
— Да, русский, — грустно улыбнулся он. — Зовут меня Володей. А тебя?
— Элиза... — вздохнула певица, подняв голову. От слез на глазах размазалась тушь, темными полосками стекала по щекам.
— Ты здорово пела. Ты так здорово пела, что я сразу потерял голову, когда услышал... — он обнял ее, поцеловал в испачканные тушью глаза, губы...
...Вахтанга в машине не было. Жерар осмотрел машину, сказал:
— Слушай, кажется, он и пистолет мой прихватил... здесь лежал, под сиденьем... Куда он пошел?
Даниэль молчал, в растерянности оглядывался по сторонам. И вдруг Жерар увидел на ветровом щитке небольшой клочок бумаги, взял его, вылез из машины:
— Смотри, что я нашел... Тут по-русски... Ты понимаешь по-русски?
Даниэль взял клочок бумаги, с трудом разобрал в прозрачном свете фонаря неровные буквы русского алфавита:
«ДРУЗЬЯ, ПРОЩАЙТЕ. Я УШЕЛ. МНЕ ВОЗВРАЩАТЬСЯ НЕКУДА. Я ПОЛЮБИЛ ВАС ВСЕМ СЕРДЦЕМ. ВАХТАНГ».
Даниэль смял в кулаке бумажку:
— Че-ерт! Где же его искать? О Бог мой, где его искать!?
— Что он написал? — спросил его Жерар.
— Он стреляться ушел, понимаешь? Стреляться! — Даниэль завертел головой по сторонам, бросился к бульвару на набережной, закричал на бегу:
— Вахта-а-анг! Вахта-а-анг!
Жерар наклонился к собаке, вертевшейся рядом, проговорил:
— Давай собака, ищи Вахтанга! Ищи! Вахтанга!
...Вахтанг действительно был на бульваре. Он сидел на лавочке в тени громадного дерева, и в темноте его почти не было видно. Он смотрел на ночной Дунай, на катера, освещенные гирляндами лампочек. Бульвар пустынен, с улицы доносился рокот автомобилей. Он смотрел на Дунай, и рука с пистолетом лежала на колене, и другой рукой поглаживал пистолет, и лицо его было спокойным...
...Лишь на мгновение мелькнула перед ним Кура, стиснутая горными кручами, и древний монастырь на вершине горы... старые улочки Тбилиси... Лишь на мгновение... Вахтанг тряхнул головой, приходя в себя, медленно перекрестился, медленно произнес фразу по-грузински, переложил пистолет из левой руки в правую, передернул затвор и приставил пистолет к сердцу. Прошла секунда, другая... и вдруг из темноты послышалось частое громкое дыхание, и перед ним выросла овчарка с разинутой пастью и вываленным языком. Она остановилась, как вкопанная, и завиляла хвостом, и гавкнула совсем негромко, словно, радовалась встрече. И из черной глубины бульвара Вахтанг услышал протяжные крики друзей:
— Вахта-а-анг! Вахта-а-анг!
...Жерар, Даниэль, Вахтанг медленно шли по бульвару, и Жерар громко возмущался:
— Как ты мог решаться на такое, не посоветовавшись с нами, сукин ты сын! После всего, что мы пережили на войне! В этом проклятом концлагере! И остались живы! Я думал, самый дурацкий народ на свете — это славяне!
При этих словах Даниэль усмехнулся, покачал головой, сказал:
— Слышал бы это Владимир...
— А, оказывается, есть еще более сумасшедшие люди! Грузины!
— Перестань... — тихо сказал Вахтанг.
— Почему ты не можешь вернуться домой? Что это за тайны такие? Почему я не смогу понять?
— Потому что ты француз, — за Вахтанга ответил Даниэль.
— Отдай мой пистолет, — сказал Жерар. — Это наш общий пистолет, — Вахтанг впервые улыбнулся, взглянув на него.
— Черт с вами! Я решил, как мы будем жить дальше! — махнул рукой Жерар.
— Решил без нас? — улыбнулся Даниэль.
— А вы все равно ничего не смыслите в жизни на западе. И потому слушайте меня! Мы будем путешествовать! Поедем во Францию, потом в Италию, потом в Южную Америку...
— А деньги? — спросил Даниэль.
— Нам будут давать взаймы, — подмигнул ему Жерар. — Решено! Завтра я еду во Французскую миссию и разузнаю, как нам легче всего проехать во Францию.
— Боюсь, ничего не выйдет... — вздохнул Даниэль.
— Почему?
— Я хочу на родину...
...Они лежали в постели, и лунный свет освещал полутемную спальню. Владимир — на спине, с закрытыми глазами. Элиза, приподнявшись на локте, смотрел а на него, гладила кончиками пальцев по обнаженной груди, осторожно поцеловала в лоб, щеку. Ее волосы упали ему на лицо. Она улыбнулась и прошептала:
— Володья... за столько лет я впервые счастлива... Господь услышал мои молитвы...
Он вдруг открыл глаза и посмотрел на нее в упор:
— Что тебе нужно, чтобы ты всегда была счастлива?
— Ты... — она смущенно улыбнулась.
— А еще?
— Еще... немного... совсем немного денег, чтобы мы могли жить вместе... — она наклонилась и поцеловала его, но Владимир не ответил на поцелуй, смотрел на нее в упор:
— Сколько тебе нужно денег?
— Я же сказала... совсем немного...
Владимир вскочил с постели, вытащил из-под кровати саквояж, раскрыл его и начал швырять на кровать пачки банкнот:
— На! Все бери! Хватит тебе? Хватит? Элиза в страхе смотрела на пачки, на саквояж, на дне которого лежал пистолет.
— Что ты делаешь, Володья?
Он разогнулся, тяжело дыша, пошел к столику у окна, пошарил рукой в поисках пачки сигарет. Налил рюмку, выпил, спросил:
— У тебя нет сигарет?
— Ты все выкурил... Ты очень много куришь, Володья...
— Подожди, я скоро вернусь... — и он вышел из номера...
...Улица перед отелем пустынна. Проезжали редкие автомашины, полыхали рекламные вывески. Владимир медленно шел по улице. Спрашивал у редких прохожих:
Прошу прощения, вы сигарет не продадите?
Прохожие испуганно прибавляли шагу, отвечая «а ходу:
— Извините, не курю...
направился к ним.
— Ребята... здорово, ребята, — проговорил он пьяноватым голосом. — Папиросы не будет, а? Сто лет не курил папирос
Солдаты посмотрели на лейтенанта. Тот секунду помедлил, потом достал из кармана широких галифе пачку «Казбека», протянул Владимиру, щелкнул зажигалкой. Владимир жадно затянулся, выпустил дым, проговорил улыбаясь:
— Вот это табак... настоящий табак, а? Вы откуда воюете, ребята?
— От Сталинграда, — ответил лейтенант.
— А какой фронт?
— Сначала Воронежский, потом третий Украинский...
— А на Кубани летом сорок второго не были?
— Нет, — ответил лейтенант.
— А-а, то-то и оно, что не были... А на Кубани было... интересно, ребята... оч-чень интересно... — Владимир жадно курил, стоял перед патрулем, покачиваясь, в расстегнутой на груди рубашке с закатанными рукавами. — Спасибо, ребята...
— А вы кто? — после паузы спросил лейтенант.
— Как кто? — пожал плечами Владимир. — Ч-человек... Я че-ло-век и больше ничего... Дайте еще папирос, а? Я заплачу, — он начал шарить по карманам, но денег не нашел.
Лейтенант вынул из пачки несколько папирос, положил их в карман гимнастерки, а пачку протянул Владимиру
— Ребята... — хмельно улыбнулся Владимир. — Вы золотые ребята... Жаль, вас не было на Кубани в сорок втором... Спасибо, ребята...
Он все так же стоял, покачиваясь и дымя папиросой, а патруль уходил по улице. Солдаты о чем-то переговаривались с лейтенантом, оглядываясь на Владимира. И вдруг они резко повернули обратно, быстро подошли:
— Эй, как вас? Документы предъявите, пожалуйста.
— Что вы, ребята... Какие документы? — пьяно улыбнулся Владимир и вывернул пустые карманы. — Откуда у меня документы?
— Вам придется пройти с нами в комендатуру, — сказал лейтенант, а один из солдат стянул с плеча автомат.
— Да что вы, ребята... — Владимир хотел уйти, но второй солдат встал у него за спиной и тоже снял с плеча автомат.
И в это время у обочины тротуара резко, с визгом затормозил черный «майбах», из него выскочил Жерар, подбежал к Владимиру и солдатам. Оттолкнув лейтенанта, Жерар схватил Владимира за плечо приставил его к стене дома.
А в «майбахе» сидели в напряжении Даниэль и Вахтанг, один держал наготове автомат, другой — пистолет.
— Я инспектор военной полиции, господа! Этого человека мы давно ищем! Это опасный преступник! Спасибо за помощь, господа! В машину! Быстро! — приставив пистолет к спине Владимира, Жерар повел его к машине, открыл дверцу и втолкнул внутрь.
Затем забрался сам. Даниэль выжал газ, и машина сорвалась с места. Солдаты и лейтенант растерянно смотрели ей вслед.
— Я так и думал, что этому сукиному сыну захочется поговорить со своими соотечественниками! — зло говорил Жерар. — Один уже поговорил и решил застрелиться! Теперь этот! Ну что с вами делать, а?
— Я еще не говорил со своими соотечественниками, — усмехнулся Даниэль.
— Попробуй. Наверное, побежишь топиться в Дунае. К черту, давайте в отель, я спать хочу!
— Я вышел за сигаретами... -оправдывался Владимир. — Шел и шел... Спрашивал, а никто не дает... А потом патруль...
Машина свернула за угол и приблизилась к отелю с другой стороны улицы. И вдруг Даниэль резко нажал на тормоз. Они увидели, что к отелю подкатили две полицейские машины, из них выскочили полицейские и побежали в отель, на ходу доставая пистолеты.
Даниэль медленно отъехал назад, проговорил:
— Кажется, это за нами...
— Выключи фары, — приказал Жерар, — слушай, а твоя певичка — шустрая бабенка! Пока ты ходил за сигаретам, она успела донести в полицию. Вместо того, чтобы любить ее, как следует, ты, наверное, напугал ее до смерти...
— Мог заявить и портье, — сказал Даниэль, — или хозяин отеля.
— Ну что ж, раз вы не захотели жить в номерах, где останавливался Гиммлер, Геринг и прочая сволочь, теперь будете жить под мостом... — вздохнул Жерар.
— Как порядочные люди... — улыбнулся Вахтанг.
— Мы не против, — тоже улыбнулся Даниэль, — боюсь, твоя собака будет возражать.
— И машину придется бросить, — сказал Владимир, — наверняка нас ищут по этой машине.
— О, Владимир, ты бываешь удивительно догадлив! — сказал Жерар...
...Ранним утром друзья сидели в парикмахерской, каждый в своем кресле, и четверо парикмахеров тщательно брили их.
У входа в парикмахерскую, привязанная к водосточной трубе, сидела овчарка в ожидании хозяина.
— Мне надоело в этом дурацком городе, — сказал Жерар, — давно пора отсюда сматываться.
— Угу, — не поворачивая головы, ответил Владимир.
— Я мечтаю об этом, — добавил Вахтанг.
— Как вы можете так говорить про Вену, господа! — развел руками и грустно улыбнулся пожилой парикмахер. — Вена — это... сказочный город. Это город музыки и любви!
— Это город воров и спекулянтов, — ответил Жерар.
— Это город певичек — предательниц, — добавил Владимир.
— Это город тоски и смерти, — сказал Вахтанг.
— Последние четверо честных людей уедут из этого города сегодня же! — решительно заявил Даниэль...
— ...Поймите, мадемуазель, это очень приличные люди, — говорил по-французски Жерар, облокотившись о дубовую перегородку, за которой сидела миловидная девушка. Ее большие серые глаза внимательно смотрели на Жерара.
— Но кто они, эти люди? — улыбаясь, спросила она.
— Неважно. Они мои друзья — этого достаточно. Они хотят поехать во Францию, и я должен им помочь. Поймите, мадемуазель, у меня никого нет, только эти друзья...
— Но кто они такие? Как их фамилии?
— Фамилии? — Жерар растерянно смотрел на девушку. — Я не знаю их фамилий... Мы обращаемся друг к другу по именам.
Девушка засмеялась, затем вновь стала серьезной.
— Они военнопленные, — нахмурившись, сказал Жерар, — мы вместе сидели в концлагере.
— Нужно обратиться в репатриационную комиссию. Кто они по национальности?
— Русский, поляк и грузин.
— Грузин? — девушка удивленно вскинула брови.
— Вы никогда не была в Грузии? Это... это прекрасная... удивительная страна! Она находится... но это неважно... Я не видел ничего более экзотического и прекрасного, чем Грузия! Клянусь вам! А какой там народ! Ах, какой там народ! Ах, какой прекрасный народ эти грузины!
— И что же, ни один из них не хочет ехать на родину? — перебила его девушка. Жерар замолчал, опустив голову. Девушка добавила после паузы. — Мне вы можете сказать. Я ведь тоже была в концлагере. Почти два года...
— Неужели, мадемуазель?! — Жерар вскинул голову, тревожно посмотрел на нее. — Значит, вы знаете, что это такое?
— К сожалению... — вздохнула девушка.
— Пока мы говорим о ваших друзьях, — опять улыбнулась она, — фамилий, которых вы не знаете.
— Понимаете, мадемуазель, они тоже одинокие, неприкаянные люди... И нам не хотелось бы расставаться. Потому что единственное, что осталось у нас в этом мире, — это мы сами... Понимаете, мадемуазель, мы сами...
...Владимир, Вахтанг и Даниэль прогуливались с собакой в сквере напротив французской миссии, поглядывали на подъезд. Собака все время рвалась с поводка, тащила Даниэля вперед. Владимир и Вахтанг заметно отстали. Вахтанг глухим голосом рассказывал по-русски:
— Отца объявили врагом народа в апреле... а третьего мая арестовали. Он был большой дирижер, в Грузии его знали все... Как дирижер может быть врагом народа, скажи, а? — он иногда вскидывал голову, и его горячие черные глаза с болью смотрели на Владимира. — Третьего мая арестовали, а уже двадцать пятого мая отказались принимать передачи. Потом матери по секрету сказали, что его уже расстреляли... Даже суда не было, ты можешь это понять? Мне пришлось уйти из консерватории. Сестренку Манану из художественной школы выгнали. Ах, как она хорошо рисует, если б ты видел! Брат Леван хотел в институт поступить — даже документы не взяли... — Вахтанг время от времени замолкал, словно набирал сил. -Два года работал учителем в музыкальной школе — тоже выгнали. Сын врага народа не может обучать детей. Но ведь я их музыке обучал, а не политике! — гнев и горечь сверкнули в глазах Вахтанга. — Ты знаешь, Володя, я все думал, думал... Дома думал, потом на фронте, потом в лагере... Ты знаешь, не на классы людей делить надо, не на сословия, а... на честных и подлых, на злых и добрых, понимаешь?
Владимир усмехнулся, пожал плечами. А Вахтанг продолжал, с силой выговаривая слова:
— Есть люди — от Бога, а есть люди от дьявола... они везде есть, Володя... Сколько прекрасных, замечательных людей погубили, оклеветали, растоптали... Они даже прекрасную идею в страшное оружие превратили... В оружие против самих людей... Послушай, Володя, как могут близкие не верить друг другу, а? Чтобы сын отцу не верил, брат сестре! А они так сделали! Отец — враг народа, да? И старший сын пошел воевать и в плен попал, хорошо, да?
— Ну-да, лучше некуда... — нахмурился Владимир.
— Я не за себя боюсь, Володя, я новое горе всей семье принести не хочу, понимаешь, да? И домой так хочется — сердце горит. Как тут быть, а? Уж лучше «пропал без вести».
— Не думаю, что для них это будет лучше, — вновь нахмурился Владимир.
— А по-другому как? Застрелиться? Как я докажу, что не сам в плен сдался? Что меня почти мертвого взяли? А ты как докажешь?
— Но не все же такие! — почти крикнул Владимир. — Не все!
— Не знаю...
— Сволочи... бей своих, чтоб чужие боялись. Это мне особист в полку говорил... Жерару что! Ему вся Европа — родной дом! И Даниэль проживет, устроится... А мы? Мы же сдохнем тут! Без родины! Сдохнем, как рыбы без воды! Нет, надо возвращаться, а там будь, что будет...
— Как возвращаться? — Вахтанг смотрел на него горячими, тоскливыми глазами.
— Не знаю... А может, плюнем, а, Вахтанг? И пойдем шататься по Европам? Мы вчетвером не пропадем! — гибельный восторг светился в глазах Владимира. — А если пропадать — так с музыкой!
— ...А вам не надоело жить в этом паршивом городе? — спрашивал Жерар. — Неужели вам никуда не хочется поехать?
— Куда? — девушка пожала плечами.
— Мадемуазель, мир так огромен! Не хватит и нескольких жизней, чтобы все посмотреть!
— Для этого нужно много денег, — она улыбнулась, но улыбка получилась грустной и беззащитной, — а деньги, к сожалению, есть не у всех людей...
— У меня есть деньги! — выпалил Жерар. — Да, да, мадемуазель, у меня уйма денег! Если бы я предложил вам путешествовать вместе, вы бы согласились?
— И с собакой. У нас есть замечательная собака! Не подумайте ничего дурного, мадемуазель, мы вовсе не жулики...
— Я вам верю...
— Правда, мадемуазель? — неподдельная радость вспыхнула в глазах Жерара. -Я счастлив, мадемуазель! Я... Что бы такое сделать? — Жерар вдруг встал на руки и пошел по комнате, болтая в воздухе ногами.
— Перестаньте! — смеялась девушка, — Перестаньте сейчас же! В комнату вошел посетитель и, увидев гуляющего на руках человека, испуганно попятился за дверь:
— Простите, мадемуазель, я зайду попозже...
...Теперь Владимир и Вахтанг сидели на лавочке, молчали. Владимир курил. Из глубины аллеи показался запыхавшийся Даниэль. Еще издали он закричал:
— Собака не с вами?
— Она была с тобой, — сказал Владимир.
— Черт возьми! Я отпустил ее побегать, и она умчалась. Я решил, что она побежала к вам...
Теперь все трое торопливо шли по скверу, оглядываясь по сторонам. Потом вышли на улицу...
— ...Мой папаша древний аристократ из Нормандии, — со страстью рассказывал Жерар, — вы не поверите, до чего был вредный старикашка. Но за одно ему спасибо — оставил мне кучу денег!
Девушка смеялась, лукаво грозила Жерару пальцем:
— Мне очень сильно кажется, что вы сочиняете. Жерар некоторое время молчал, потом сказал печально:
— Конечно, наврал. Ни у меня, ни у моих друзей денег нет... Но вы не откажетесь поужинать с нами? На это у нас деньги есть...
В переулке, куда свернули Вахтанг, Владимир и Даниэль, стояла грузовая машина с огромной металлической клеткой в кузове. Клетка была полна беспризорных собак, тощих, со свалявшейся грязной шерстью. Здесь и овчарки, и эрдельтерьеры, и пудели, и просто дворняги. Одни беспрерывно лаяли, вставая на задние лапы и царапая когтями прутья, другие метались по клетке из угла в угол, третьи, смирившись со своей печальной судьбой, неподвижно сидели и грустно смотрели.
— Смотри, вон она! — Вахтанг толкнул локтем Владимира.
Два собаколова поймали на аркан овчарку Жерара и теперь тащили ее к машине. Проволочная петля сдавила собаке шею, она упиралась, скребла по асфальту когтями, хрипела.
— О-о, черт! — Даниэль первым бросился к собаколовам.
— Эй, приятель, а ну оставьте нашу собаку в покое!
— А регистрационное удостоверение у вас есть? — спросил один.
— Но позвольте! — закричал второй собаколов. — На собаку должно быть удостоверение!
Подошел Владимир, с ходу вынул пистолет:
— Я тебе сейчас вот этим удостоверением компостер на лбу проставлю!
Собаколовы испуганно попятились к машине, один прошептал:
— Ганс, это бандиты...
А Владимир забрался в кузов, откинул щеколду на дверце клетки и распахнул дверцу настежь. С оглушительным тявканьем и воем собаки прыгали с кузова на асфальт, разбегались в разные стороны. Даниэль держал овчарку Жерара, и собака подпрыгивала, благодарно лизала его в лицо.
— Побег из концлагеря... — улыбаясь, проговорил Вахтанг.
— Ты представляешь, что с нами сделал бы Жерар, если бы эта чертова собака пропала? — спрыгивая с кузова, сказал Владимир...
...Жерар выбежал из здания французской миссии, бегом устремился через улицу в сквер. Глаза у него вытаращены, как у безумного, пиджак расстегнут и галстук съехал в сторону.
— Что-то произошло очень важное, — сказал Вахтанг, глядя на приближающегося Жерара.
— Не дай Бог, если он втюрился в какую-нибудь девчонку, — ответил Владимир.
— Ребята! — Жерар плюхнулся между Владимиром и Даниэлем на скамейку, тут же вскочил, заметался туда-сюда. — Это такая женщина! Она похожа на фюзеляж самолета! Она, как... нет, это не передать словами! Она... тихий ангел!
— Что я тебе говорил? — Владимир с улыбкой глянул на Даниэля.
— Вот только тихого ангела нам и не хватало, — сказал весело Вахтанг.
— У меня сердце чувствовало, что он в кого-то втюрился, — сказал Даниэль.
— Нет, нет, это вопрос решенный! Ребята, мы едем во Францию вместе с ней!
— А ты нас спросил? — сказал Даниэль.
— А что вас спрашивать? — удивился Жерар. — Я знаю, что вы согласны!
— Ты посмотри на этого самоуверенного индюка! — возмутился Даниэль. — Он распоряжается нами, как своей паршивой собакой!
А собака сидела перед ними и преданно смотрела на Жерара.
— А эта мымра... которую ты откопал, — с ехидцей спросил Владимир, — тоже замечательная, как собака?
— Она, наверное, похожа на японскую болонку! — засмеялся Даниэль. — Такая же злобная, с вытаращенными глазами и соплями из носа!
— А как он с ней спать будет, Даниэль? — подхватил Владимир. — Он же раздавит ее, такой медведь!
Они не заметили, как побледнело и окаменело лицо у Жерара, лишь Вахтанг заметил, проговорил негромко, предостерегающе:
— Эй, эй, ребята...
Но ребят «понесло».
— Нет, он будет сажать ее сверху и подкидывать до потолка! — давился от смеха Даниэль.
— Фюзеляж... хих-хи-хи! А может, китайский чайник?
Жерар медленно, вразвалку подошел к ним и вдруг по-медвежьи, мгновенно схватил обоих за горло руками, сдавил железными пальцами так, что у них перехватило дыхание, глаза выпучились из орбит. Они дергались, пытались освободиться, но пальцы Жерара сдавливали их все сильнее и сильнее.
— Грязные ублюдки! — гнев клокотал внутри Жерара, но он сдерживал себя и оттого выражение его лица казалось еще более страшным. — Поганые похабники!
— Жерар, Жерар... -попробовал вступиться Вахтанг, но собака, оскалившись, грозно зарычала.
— Вшивые недоноски, я придушу вас! Раздавлю, как лягушек, если еще хоть раз услышу дурное слово про эту женщину! А теперь проваливайте и чтобы я вас больше не видел! — Он с силой встряхнул их и оттолкнул от себя. Потом глянул на Вахтанга. — Ты тоже можешь проваливать! Мне никто не нужен!
Владимир и Даниэль отлетели на несколько шагов, судорожно глотали воздух. Даниэль начал захлебываться кашлем, сгибался от кашля пополам. Владимир стоял, держась рукой за дерево, пытался вдохнуть всей грудью, тер пальцами горло.
— Что, пес? Что ты на меня так смотришь? Ты не бойся, старина, я тебя никогда не брошу...
Владимир медленно подошел и сел рядом, молча закурил. Даниэль, наконец, перестал кашлять, вздохнул с облегчением, тоже подошел к скамейке и сел с другой стороны, рядом с Вахтангом. Они долго молчали. Затем Даниэль сказал:
— Вахтанг, спроси у него — он догадался пригласить эту девушку на ужин?
— Ты догадался пригласить ее на ужин? — тихо спросил Вахтанг.
— Я думаю, на это у него мозгов хватило. Тогда где-то нужно раздобыть хорошую машину.
— Точно, — кивнул Владимир, — и еще нужно где-то занять денег. То, что было во втором саквояже, мы почти истратили.
— Жерар, они интересуются, ты хочешь занять деньги, чтобы пригласить свою девушку на ужин? — опять тихо спросил Вахтанг. — Мы готовы помочь тебе в этом деле.