Ярко А. Н.: Владимир Высоцкий в романе Алексея Иванова "Географ глобус пропил"

УДК 882

©А. Н. Ярко

(Севастополь, Украина)

ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ В РОМАНЕ


«ГЕОГРАФ ГЛОБУС ПРОПИЛ»

Значимость фигуры Владимира Высоцкого заставляет современных авторов достаточно часто обращаться к ней. Как и всегда при цитировании, процесс оказывается двусторонним: с одной стороны, к тексту-реципиенту подключаются новые смыслы, привносимые текстом-источником, в данном случае — песнями Высоцкого. С другой стороны, в той или иной степени модифицируется и смысл песен Высоцкого, как минимум, в плане рецепции, а также в плане создания биографического мифа. Одно из таких цитирований — роман Алексея Иванова «Географ глобус пропил».

Роман «Географ глобус пропил» написан в 2003 г. и повествует о жизни Виктора Сергеевича Служкина, двадцатисеми-двадцативосьмилетнего биолога, работающего школьным учителем географии. В роман включена довольно объёмная вставная глава «В тени великой смерти», рассказывающая о юности Вити Служкина, о том периоде, когда ему было четырнадцать-пятнадцать лет, как в основном повествовании его ученикам. Двадцатисемилетний человек в середине 1990-х г. вспоминает о своей юности 1982 г. Основная функция этой главы — рассказ о том, как формировалось это поколение: Служкин вспоминает не только о себе, но и о своих одноклассниках, которых в основном повествовании мы тоже видим взрослыми. Однако с этой главой есть некоторые текстологические сложности.

Роман «Географ глобус пропил» впервые вышел в 2003 г. в издательстве «Вагриус». В 2009 г. роман был переиздан издательством «Азбука». Вот что говорит об этих двух редакциях автор романа Алексей Иванов: «там (в издании “Вагриуса” — А. Я. часть этих эпизодов поставила в текст туда, куда сочла нужным, а часть выбросила вообще. Когда роман был переиздан “Азбукой”, я восстановил прежнюю структуру и полноту» [447]. Для электронной публикации романа использована редакция издательства «Вагриус», то есть с урезанной и разрезанной главой о Служкине-школьнике. В частности, изменён и сокращён фрагмент романа, где упоминается Высоцкий. В связи с нынешней популярностью Интернет-литературы можно говорить о двух равноправных редакциях романа, а значит, при исследовании необходимо учитывать их оба.

Начнём с более короткой редакции, принадлежащей издательству «Вагриус», или совпадающей с ним электронного варианта [448].

У юного Вити Служкина родители уехали в командировку. Его старший приятель Володя Колесников хочет воспользоваться пустой квартирой и привести туда Лену Анфимову, в которую влюблён Витя. Витя страдает не только от того, что Лена с другим, но и от осознания того, что против своей воли поддаётся на уговоры Колесникова, что «с Колесом всегда так: не поймешь почему, но всегда делаешь то, чего ему надо». Мальчик мучается и от неразделённой любви, и от осознания своего места в мире, от того, что в мире есть люди, чьей воле он почему-то подчиняется. После ухода Колесникова «прямо в одежде Витька забрался под одеяло и затащил с собой магнитофон. Он поставил кассету Высоцкого и слушал её долго-долго. Постепенно ему становилось легче. Это его в санях увозили к пропасти кони. Это его, расписанного татуировками зэка, парила в бане хозяюшка. Это он уносил на руках из заколдованного леса Леночку Анфимову».

В тексте упоминается только три песни, однако слушал Витя кассету «долго-долго», и «постепенно ему становилось легче». Приведены именно те песни, от которых Вите стало легче и с героями которых он ассоциировал себя. Это песни «Вдоль обрыва по-над пропастью...», «Протопи ты мне баньку по-белому...» и «Здесь лапы у елей дрожат на весу...». Безусловно, упоминаются одни из наиболее популярных песен [449], однако важным здесь оказывается и то, что каждая из этих песен реализует ту или иную черту лирического героя Высоцкого, которые в этот момент необходимы Витьке. Соединив эти две характеристики, можно сказать, что процитированы наиболее популярные из определённых пластов песен, характеризующих лирического героя Высоцкого: «Вдоль обрыва по-над пропастью...» — из песен о трагическом мироощущении человека, противостоящего окружающему миру, «Протопи-ка мне баньку по-белому...» — из «лагерных» (по А. В. Скобелеву и С. М. Шаулову, песня стала «этапным произведением Высоцкого, разрабатывающим проблему свободы на тюремно-лагерном материале» [450]), «Здесь лапы у елей дрожат на весу...» — из любовных. Таким образом, три эти песни формируют то, как воспринимает Витя лирического героя Высоцкого, и актуализируют именно те черты, которые необходимы ему в этот момент: трагическое противостояние окружающему миру, мужественность, успех у женщин. Рассмотрим каждую из приведённых цитат.

«Это его в санях увозили к пропасти кони». Текст песни изменён: кони увозят Витю к пропасти, а не везут по-над нею. В песне Высоцкого кони действуют по-разному. В первом куплете лирический субъект едет по-над пропастью, погоняя коней, но при этом прося их не слушаться плети и быть чуть помедленнее. Ситуация грани актуализируется и малоупотребительным предлогом . Во втором куплете появляются сани и ситуация грани (вдоль обрыва по-над пропастью) несколько смещается в сторону гибели: «Сгину я, меня пушинкой ураган сметет с ладони, // И в санях меня галопом повлекут по снегу утром». Итак, если в первом куплете кони везут лирического субъекта по-над пропастью, то во втором они его влекут галопом [451]. Между тем слово пропасть — именно из первого куплета. Таким образом, подобная аллюзия формирует отсылку ко всей песне целиком, соединяя слова из разных куплетов: пропасть из первого куплета и то, что кони везут героя в санях и не по-над ней, а именно к ней — из второго. Переживания Вити Служкина перекликаются с переживаниями лирического субъекта песни «Вдоль обрыва по-над пропастью...», но не в том моменте, где он пытается притормозить коней, а в том, где они увозят его в пропасть, куда и улетает жизнь Вити, лежащего под одеялом в обнимку с магнитофоном. Трагедия мальчика совпадает с трагедией лирического героя Высоцкого.

«Это его, расписанного татуировками зэка, парила в бане хозяюшка». Цитата отсылает к песне «Протопи-ка мне баньку по-белому...», а через неё — ко всем песням Высоцкого тюремно-лагерной и «блатной» тематики. Актуализируется здесь столь значимый для подростка романтический элемент блатного мира, как татуировка и скрываемая за ней история [452]. У героя песни Высоцкого две татуировки: «А на левой груди — профиль Сталина, // А на правой — Маринка анфас». Позже мы узнаем, как, не очень переживающий по поводу смерти Брежнева, Витя всё-таки сядет читать «Малую землю», то есть тоже окажется не чужд уважения к вождям. Герой песни Высоцкого переживает из-за выколотого на его груди Сталина в связи с разоблачением культа личности. Для Вити же, скорее всего, в этой ситуации важным оказывается сам факт татуировок как символ мужества, тяжёлая и интересная судьба, о которой герой может рассказать, а также, возможно, то, что на правой груди у зэка выколота Маринка. Итак, эта цитата актуализирует такие черты ролевого героя блатных песен Высоцкого, как мужественность и интересная история жизни. Несмотря на то, что в данном случае речь идёт о ролевом герое, его черты будут включены в понятие лирического героя всего корпуса текстов Владимира Высоцкого. Важными тут оказываются два момента. Во-первых, синтез художественного и реального миров, парадоксальное сближение ролевого героя и биографического автора — одна из ключевых особенностей творчества Высоцкого [453]. Во-вторых, по справедливому замечанию А. В. Скобелева и С. М. Шаулова, «песенная “блатата” Высоцкого сродни “хулиганству” Есенина, ресторанной цыганщине Блока, порочной богемности Бодлера, гусарскому “буянству” Давыдова и кабацкой вольности И. Баркова» [454], то есть является неотъемлемой частью его биографического мифа, что и реализуется в рассматриваемом романе.

«“Банька по-белому” представляет ситуацию начинающегося движения из <...> лагерной тьмы на свет, к жизни» [455], что, с одной стороны, вполне созвучно тому, что Витьке «постепенно становилось легче», точнее, он переходил из «тьмы» своей реальной жизни в «свет» идеальной — мир песен Высоцкого, в котором он, Витька, был Высоцким. С другой стороны, важной оказывается позиция цитируемой песни: между пропастью и Леночкой Анфимовой. Подобная позиция актуализирует определённые смыслы песни: переход от тьмы к свету, из тумана холодного прошлого... в горячий туман [456].

«Это он уносил на руках из заколдованного леса Леночку Анфимову». Цитата отсылает к песне «Здесь лапы у елей дрожат на весу...». Сближение Вити и лирического субъекта актуализируется и воплощением лирического ты песни в возлюбленной Вити — Леночке Анфимовой. Между тем и здесь актуализируется такая черта лирического героя Высоцкого, как мужественность: Витя не просто спасает возлюбленную из заколдованного леса, он уносит её на руках, что оказывается важным для маленького, худенького Вити, лежащего под одеялом.

Таким образом, три упомянутые песни актуализируют черты лирического героя Высоцкого, оказывающиеся важными для Вити Служкина в момент переживаемого им кризиса: трагический взгляд на мир, мужественность и успех у женщин. Вместе с тем во всех этих чертах превалирует мужественность. Ассоциирование же себя с героем песен («Это его увозили кони» и т. д.) помогает Вите справиться с его кризисом: «Ему постепенно становилось легче». Вите было плохо не только и не столько от того, что возлюбленная не с ним, сколько от того, что он оказался не способным этому помешать. Уход же в художественный мир, где он становится, ни больше, ни меньше, Высоцким, рождает в Вите иллюзию, что при всей трагичности его жизни («это его к пропасти несли сани»), он — человек сильный и мужественный («это его, разрисованного татуировками зэка, парила в баньке хозяюшка») и он сможет унести на руках Леночку из заколдованного леса, то есть от Колесникова. И от этой иллюзии, предоставляемой миром песен Высоцкого, Вите становится легче.

Обратим внимание на способ цитирования песен: соединяются лексемы из разных куплетов. Таким образом, не только цитируется вся песня целиком, но и актуализируются именно те стороны в песне, которые важны в данный момент для героя романа. Цитата не только отсылает к песне, но и показывает, как она воспринимается героем.

После прослушивания Высоцкого Витя идёт за хлебом, где его встречают «три пацана» с Кирпичного Завода с намерением побить и забрать деньги. «Облившись от страха потом», Витя неожиданно для самого себя врёт, что он с Кировского Посёлка, а потом и про знакомство с некой Бороздой, что избавляет его не только от побоев, но и от потери денег. По дороге домой Витя не радуется, а думает, где и как его могут побить. Приобщение к Высоцкому не сделало его героем, Витя, как умный мальчик, понимает, что избежал побоев по счастливой случайности: «Несмотря на чудесное избавление, Витя не радовался». Когда же Витя приходит в подъезд, судьба даёт ему шанс «унести Леночку Анфимову из заколдованного леса». Он пытается помешать Колесникову, однако тот отправляет его, сказав, к тому же, что Леночка назвала Витю чуханом, чем и объяснила то, что никогда с ним не будет. Раздавленный этой информацией, а также тем, что вновь убедился, что все и всегда всё делают против своей воли так, как сказал Колесников, Витя уходит, какое-то время проводит у своего друга, потом же возвращается и опять пытается помешать Колесникову, за что тот его бьёт. В конце, уже дождавшись вышедшей Леночки, Витька бежит за ней, она просит его отстать, после чего «В голове у Витьки что-то кувыркнулось, и он заорал на весь дом: — Ленка Анфимова — ду-у-ура!...».

его песен, от чего ему становится легче; счастливо избегает побоев от шпаны; неожиданно пытается противостоять Колесникову; терпит фиаско. Роль песен Высоцкого в этом фрагменте оказывается амбивалентной. С одной стороны, воображаемое геройство Вити в художественном мире контрастирует с его судьбой в мире реальном, в котором он не может ни противостоять хамам и хулиганам, ни спасти возлюбленную. С другой стороны, Витю нельзя назвать трусом: он может и нахамить Колесу, и необдуманно соврать хулиганам, и бесшабашно кинуться спасать, как ему видится, свою любовь. Это соединение смелости, необдуманного геройства с внешним положением неудачника, чухана, как представляется, и составляют основу характера как юного Вити Служкина, так и взрослого Виктора Сергеевича, которому друг скажет: «Поступаешь ты правильно, а выходит — дрянь».

В редакции издательства «Азбука» рассказ про детство Служкина приводится в главе «В тени великой смерти», и рассказ этот более подробен. В частности, эпизод с вечером памяти Брежнева, на котором, по ошибке Служкина, вместо похоронных маршей звучала АББА, в печатной редакции романа влечёт за собой печальные для героя последствия: его не принимают в барабанщики. При всём противостоянии Служкина обществу, ему очень хочется участвовать в организациях типа творческого клуба «Бригантина» или звена барабанщиков. Пионервожатая обещает Служкину, что вопрос о его принятии будет рассмотрен, однако после провала с АББой объясняет, что это невозможно. И вот именно после этого Служкин приходит домой, залезает под одеяло и слушает Высоцкого. В редакции «Азбуки» фрагмент, посвящённый Высоцкому, шире:

Дома Витька прямо в одежде забрался под одеяло и затащил с собой магнитофон. Он поставил кассету Высоцкого и слушал ее долго-долго. Постепенно ему становилось легче. Это его в санях увозили к пропасти кони. Это его, расписанного татуировками зэка, парила в бане хозяюшка. Это он уносил на руках из заколдованного леса Леночку Анфимову. Высоцкий бы верняк, что не заканил перед Чекушкой, а просто бы плюнул ей в «воронье гнездо» и ушёл. И Витьке почему-то казалось, что Высоцкий и на самом деле так поступил, а он словно бы повторил его поступок, что сделать было гораздо легче, чем плюнуть на Чекушку первым и в одиночестве (с. 123) [457].

— это классная руководительница Служкина. Отношение Вити к Чекушке весьма неоднозначно:

Очень не любя классную руководительницу, Витька тем не менее в душе её уважал. <...> Чекушка была точка отсчёта жизни (с. 95).

«Воронье гнездо», в которое непременно плюнул бы Высоцкий, — это её причёска. Плевок в причёску классной руководительницы является в романе символом протеста против неё, а значит, и всей школы или официоза вообще: в «воронье гнездо» символически плюёт одноклассник Служкина, стоя у доски, когда классная руководительница отворачивается; в «воронье гнездо» верняк плюнул бы Высоцкий, а за ним и Служкин; в конечном итоге, Служкин, подглядывая в женской бане, всё-таки плюёт в Чекушку, пусть и не зная, что это она. В данный же момент Чекушка, хоть и является косвенной причиной всех зол, приключившихся со Служкиным, но и остаётся безусловно уважаемой силой. И плевок в «воронье гнездо» — это способ переступить некий барьер внутри себя, попрать то, что вызывает безусловное, пусть во многом и негативное, уважение.

«Азбуки», как и в редакции «Вагриуса», следует фрагмент про поход за хлебом и встречу со шпаной, однако описанный более подробно:

После Высоцкого настроение у него стало какое-то отчаянно-бесшабашное, и он напевал про себя песню (с. 123).

Далее приводится один из вариантов песни «Летим над морем — красота». Вот что пишет об этой песне Алексей Дидуров: «по всем пионерским лагерям распевалась на мелодию хита группы “Зэ Плэттерс” “Шестнадцать тонн” история экипажа стратегического бомбардировщика ВВС США, получившего приказ стереть с лица земли СССР: “... А в бомболюках Тяжелый груз! ‘Летите, мальчики, Бомбить Союз!’”» [458]. Алексей Дидуров исследовал подобный синтез, когда на мелодию хита западной рок-группы писались русскоязычные стихи. Песни, как правило, становились народными, в частности, и сейчас в Интернете можно найти бесконечное количество вариантов рассматриваемой песни, по популярности и вариативности сравнимой разве что с песней «Фантом». По мнению Дидурова, именно подобное явление лежало в основе синтеза русского и западного на заре развития русского рока. Нам же в данном случае важно, что именно эту песню поёт Служкин, придя после Высоцкого в «отчаянно-бесшабашное» настроение.

Сюжет песни таков. Команда американских (судя по вариантам) лётчиков получает приказ лететь бомбить Союз. Бравые лётчики рассказывают о том, как замечательно лететь «бомбить советский городок», но в итоге терпят поражение, и лирический субъект песни возвращается домой один.

Последний припев Витьке особенно нравился:

— красота,
Пять миллиметров высота.
Лечу над сушей — красота,
Три миллиметра высота.
Трах! (с. 124)

«наши» победили. Как представляется, именно эта победа и объединяет в романе Высоцкого и эту песню: Высоцкий верняк бы плюнул в «воронье гнездо», у Витьки становится отчаянно-бесшабашное настроение, он поёт песню, где наши одолевают американских лётчиков. Вместе с тем, новый художественный текст, подключаясь к художественному миру Высоцкого, не только актуализирует такие черты его лирического героя, как героизм и мужественность, но и «упрощает» Высоцкого до уровня приведённой песни, редуцирует его лирического героя до стереотипа «мужественного героя», до плоскости «наши победят».

Вернёмся к фрагменту текста, которого нет в редакции издательства «Вагриус»:

Высоцкий бы верняк, что не заканил перед Чекушкой, а просто бы плюнул ей в «воронье гнездо» и ушёл. И Витьке почему-то показалось, что Высоцкий и на самом деле так поступил, а он словно бы повторил его поступок, что сделать было гораздо легче, чем плюнуть на Чекушку первым и в одиночестве (с. 123).

«поднимался» до Высоцкого. Теперь же за счёт использования подросткового сленга (верняк, не заканил) Высоцкий приближается к Вите, к его проблемам. Не Витя поднимается до пропасти и заколдованного леса, а Высоцкий спускается до Чекушки и «вороньего гнезда».

В своих фантазиях Витя идёт дальше: частица бы «воронье гнездо», а Витька повторил за ним этот подвиг. Да, Витю везут к пропасти сани, парит в баньке хозяюшка, он уносит на руках Леночку, но плюнуть в «воронье гнездо» он может только вслед за Высоцким.

Таким образом, в редакции «Азбуки», с одной стороны, сближение Вити и Высоцкого идёт в двух направлениях: не только Витька приближается к Высоцкому, но и Высоцкий за счёт лексики приближается к Вите. Однако отождествление Витьки с лирическим героем Высоцкого оказывается менее однозначным: в конечном итоге, это всё-таки два разных человека. Вместе с тем Высоцкий героизируется сильнее: он оказывается способен на поступок, на который сам Витька способен только после Высоцкого. Этот же момент актуализирует Высоцкого как пример для подражания не через отождествление с его героем, а через становление его «последователем».

Таким образом, в обеих редакциях лирический герой Высоцкого играет роль примера для подражания, роль мужественного героя, которым Витя Служкин не является в жизни. Песни Высоцкого позволяют мальчику справиться с критической ситуацией: избежать стычки с хулиганами. В редакции «Азбуки» к этому добавляется ещё один героический поступок, который Витя может совершить только вслед за Высоцким, который Высоцкий верняк совершил бы и который в итоге всё-таки совершает Витя, — плевок в Чекушку.

«Географ глобус пропил» — о поколении, воспитанном на Высоцком, поколении «опилок», как сказано в эпиграфе. Герои романа в юности слушают и АББУ, и группу «Чингизхан», однако, когда Вите становится плохо от ненайденности своего места в мире, его спасает именно Высоцкий.

Витя уходит из мира «реального» в мир художественный, где он может отождествить себя с лирическим героем Высоцкого, быть сильным, быть мужественным, быть героем. Однако внешний мир не меняется, он не в курсе, что Витька — герой. Возвращаясь в реальный мир, Витька, при внутреннем ощущении себя героем, для всех остаётся всё тем же чуханом. Описанный разлад внутреннего и внешнего, реального и идеального во многом обусловливает и проблемы взрослого Служкина, именно того вида циников, которые получаются из разочарованных романтиков.

Необычный способ цитирования — апелляция к наиболее известным песням Высоцкого определённой тематики, использование лексем из разных куплетов — с одной стороны, формирует обращение к лирическому герою всего корпуса текстов Высоцкого, а с другой, помогает актуализировать именно те черты этого лирического героя, которые важны для героя в данный момент жизни.

«Географ глобус пропил» определённые смыслы. Вместе с тем это обращение участвует в формировании современного биографического мифа Высоцкого. Высоцкий в романе — пример для подражания, герой, которым мечтает быть подросток. Вместе с тем восприятие Служкиным Высоцкого оказывается весьма упрощённым: лирический герой песен Высоцкого редуцируется до стереотипа «мужественный герой», что, в свою очередь, с одной стороны, актуализирует эту черту биографического мифа, с другой стороны, в значительной степени упрощает этот миф, который всё ещё формируется и будет продолжать формироваться, пока будут жить песни Высоцкого.

Примечания

[447] http: //www.arkada-ivanov.ru/ru/faq/?pagenum=9&filter=: 25.08.2010

[448] См.: http: //lib.ru/RUFANT/IWANOWA/geografglobuspropil.txt: 25.08.2010

[449] Отметим, что и здесь процесс взаимовлияния текстов оказывается двусторонним: с одной стороны, цитируются наиболее популярные песни; с другой стороны, факт этого цитирования участвует в формировании восприятия этих песен как знаковых для творчества Высоцкого или для его восприятия в сознании поколения Служкина.

 Скобелев А. В., Шаулов С. М. Владимир Высоцкий: Мир и Слово. Уфа, 2001. С. 109.

[451] Значимость глагола влекут  // Кулагин А. В. У истоков авт. песни: Сб. ст. Коломна, 2010. С. 62–63) В данном же случае замена глагола оказывается весьма неоднозначной. С одной стороны, для Витьки значимость высокого стиля оказывается просто неважной, отсюда — увозили вместо , к вместо по-над

[452] Это, в свою очередь, перекликается и с первой песней В. С. Высоцкого «Татуировка» (См.: Указ. соч. С. 110).

Доманский Ю. В. Вариативность и интерпретация текста: (Парадигма неклас. художественности). Дисс. ... докт. филол. наук. Москва, 2006. С. 317–370.

Указ. соч. С. 94.

[455] Скобелев А. В., Шаулов С. М.

[456] См.: Там же.

[457] Иванов А

Раздел сайта: