«РАСТАЩИЛИ МЕНЯ, НО Я СЧАСТЛИВ...»
«Всё о Высоцком» собираю с сентября 1970 года. Именно тогда, шестнадцатилетним, на дне рождения у приятеля, впервые услышал его песни — про Лукоморье и нечисть, про сентиментального боксера и про конькобежца на короткие дистанции, «Про дикого вепря», «Высоту», «Жил я с матерью и батей...», «Наводчицу», «Песню студентов-археологов»... Как это было свежо, необычно, ни на что не похоже! Эта «высоцкая» хрипотца, его обаяние, юмор! Словом, я был покорён и «заболел» им на всю оставшуюся жизнь. Только потом пришёл интерес к словесности вообще, русской поэзии, авторской песне. Лишь в 1975–1976 годах в моей жизни появились песни Окуджавы, — я был уже студентом Ташкентского университета. А вначале было слово Высоцкого...
Нынешним шестнадцатилетним, очевидно, трудновато представить, а ведь было времечко, когда упоминание Высоцкого в печати, абзац о нём были редкостью. Если и писали, то об актёре Высоцком. Поэта такого просто не существовало для печати. Лишь одно исключение: Н. Крымова в «Советской эстраде и цирке» (конец 60-х) назвала-таки Высоцкого поэтом. Помню, раскопал в букинистическом номер «Советского экрана» с текстом и нотами песни «Прощание с горами», неделю ходил счастливым. Начало 70-х...
Перебирая собранный за эти годы, даже десятилетия, массив материалов — книги, альбомы и папки с вырезками, фотографии, — наткнулся на конверт с разнокалиберными статьями и заметками. Тематика самая пестрая — политика, экономика, история, религия, спорт, криминальная хроника, курьёзы, даже два юмористических рисунка. Аналитические статьи и коротенькие репортажи, фельетон, памфлет, «физиологический очерк», эссе на злобу дня и «вглубь истории». Объединяло одно — заголовки были цитатами из песен Высоцкого, точными или «адаптированными». Здесь же — публикации с эпиграфами «из Высоцкого». Судя по датам, подбирать подобный материал я начал где-то с середины 80-х.
Не претендуя на сколько-нибудь серьёзные обобщения и выводы, высокую степень «репрезентативности» своих дилетантских заметок, хочу лишь поделиться радостью прикосновения к таким граням поэзии Владимира Высоцкого как афористичность и энциклопедичность.
На сегодняшний день (февраль 1999) в моём распоряжении около ста «единиц хранения» по теме «Афоризмы Высоцкого в заголовках советско-российской прессы». Естественно, без учёта заголовков в материалах, посвящённых самому поэту. Таких ведь без счёта.
Более трети — публикации «Комсомольской правды», шестнадцать материалов извлечено из газеты «Труд», по пять из «Собеседника» и «Рабочей трибуны», в «Советской России» найдено семь, в «Независимой газете» — четыре, по две в «России», «Советском спорте», «Мире новостей», «ТВ-парке», «Мегаполис-экспрессе», по одной в «Коммерсанте», «Советском экране», «Правде Востока», «Восточном экспрессе», «Советской культуре», «Красной звезде», «Поиске», «Студенческом меридиане», «Женских делах», «Литературной газете», «Вольном слове», «Семи днях».
И ещё немного цифири. За период с 1986 по 1991 годы мной выявлено 25 материалов с заголовками «из Высоцкого», обыгрыванием цитат из его песен, с 1992 по февраль 1999-го — уже 70. Публикаций «доперестроечного времени» лишь три. Тогда цитировали Высоцкого в прессе (в заголовках) нечасто, ограничивались, главным образом, его песнями из «Вертикали» и, очень выборочно, военным циклом. Косвенно это подтверждается тем, что в статьях до 1985 года использованы следующие строки: «Он не вернулся из боя» (ташкентская «Правда Востока», статья памяти солдата, погибшего в Афганистане и «Если парень в горах не ах» (материал в «Правде» об альпинистах). Самый «старый» — очерк в «Литературной газете» под заголовком «Лучше гор — только горы!» — датирован 1977 годом (май), автор — Юрий Визбор, и этим всё сказано.
В июле 1986-го — репортаж Артёма Боровика в «Советской России» о советских лётчиках в небе того же «Афгана». Правда, цитата не в заголовке (заголовок Боровика-младшего тоже впечатлял — «“МИГ” в жизни (с борта истребителя)». Помня, что нет правил без исключений, я оставил эту статью в своей подборке. Отрывок из «Песни о погибшем лётчике» придавал материалу Боровика нужный нерв и колорит: «Но в голове пульсировали хриплые, надрывные строки Высоцкого:
Он кричал напоследок,
в самолете сгорая:
“Ты живи! Ты дотянешь!” —
доносилось сквозь гул.
Мы летели под Богом
возле самого рая, —
Он поднялся чуть выше и сел там,
ну а я — до земли дотянул».
С 1986 года, с появлением гласности, строчки Высоцкого в прессе стали как бы знаком вольномыслия, вольнодумия, раскрепощения. А с 1988 года (первый посмертный юбилей поэта совпал с пиком «перестройки») цитаты из Высоцкого стали хорошим тоном, вошли в «джентльменский набор» российской журналистики.
Исследователь из Киева Ю. Рыбальченко (Лит. обозрение. № 12. 1988. С. 80–81 в предисловии к сборнику американского фантаста Б. Бовы (М.: Мир, 1981. С. 15) обращается к «Песне о вещей Кассандре»: «Что касается детального знания будущего, оно горько наказывает пророков тем, что им, как правило, никто не верит... Помните грустные строки поэта:
Если люди бы поверили Кассандре,
Троя, может быть, стояла и поныне...»?
Однако Рыбальченко рассматривает случаи использования цитат в ткани текста. Я же хочу поговорить о строках поэта в заголовках (эпиграфах).
Полагаю уместной пространную выдержку из публикации Р. Чайковского (Рус. речь. 1994. № 2) — «Слова, вставшие на крыло (Афоризмы Б. Окуджавы)»: «Вынос строки в заголовок весомее использования в качестве цитаты. Ведь заголовок — квинтэссенция текста. Такая строка приобретает дополнительную смысловую и поэтическую силу, она значительно семантически обогащается и её социально-лингвистическая значимость возрастает. Вынося в заголовок популярную строку, автор помещает свое произведение в силовое поле как поэтической фразы, так и всей поэтики. Привлекательность фраз — в их смысловой насыщенности, в приращении смысла. Они (фразы) знаки включённости автора в определённую социальную среду, социально-культурный, идеологический контекст. “Присвоение” чужой строки свидетельствует о желании автора установить с читателем те, а не иные отношения. Заголовком как бы моделируется нужное восприятие самой вещи <...> Порой популярные строки претерпевают сложные семантические и структурные видоизмения, появляется дополнительный подтекст».
Очевидно, эти суждения в полной мере относимы и к афоризмам Высоцкого, — они универсальны.
«Словарь современных цитат» К. Душенко (М.: Аграф, 1997) свидетельствует: 71 цитата из Высоцкого «ушла в народ». По К. Душенко, вне всякой конкуренции среди поэтов Владимир Маяковский — 216 цитат, у Б. Пастернака — 68, А. Ахматовой — 56, С. Есенина — 54, Б. Окуджавы — 52, А. Твардовского — 38, М. Цветаевой — 22, А. Галича — 18. Не собираюсь на этом основании доказывать и утверждать, что Высоцкий крупнее, талантливее перечисленных Мастеров. Это было бы вульгарным упрощением. Как известно, гармонию алгеброй нельзя поверить, где уж тут арифметикой пытаться! И вообще — не приемлю «ранжира» в поэзии (что «главнее» в лесу — вековой дуб, ёлки-богомолки, прозрачная осинка, неброский куст орешника?). Боготворю Давида Самойлова, что ж с того — «всего» шесть его цитат у Душенко? У Тарковского и того меньше — четыре, у Кушнера и В. Соколова вообще по одной. Каждый из них неповторим, «штучен» и в «лесу» русской поэзии незаменим.
И всё же, всё же... Признаем — афористичность поэтического слова дар отнюдь нечастый. Это существенный и, как мне кажется, вполне объективный показатель укоренённости поэта в национальной почве, вовлечённости его Слова в стихию, плоть и кровь русского языка. Кто-то справедливо заметил, что остаться в русской поэзии и одной строчкой — счастье и честь великая. Стихотворцев тысячи и тысячи, поэтов, ясное дело, гораздо меньше, а уж мастеров, кои сумели обогатить и расцветить «живой великорусский язык», совсем немного.
Хлебников, Марина Цветаева. С теми или иными оговорками, в зависимости от симпатий и привязанностей, могут быть названы ещё десять-двенадцать имен. При любом раскладе, при любой «вкусовщине» среди немногих названных будет и Владимир Высоцкий.
Скоро двадцать лет, как нет его с нами, а слушаешь его, читаешь, — словно знал он, в каком «безумном мире» на рубеже веков нам придётся существовать!
Верно и дельно написал о Высоцком в 1996 году (Арт-Фонарь. 1996. № 15) «куртуазный маньерист» Д. Быков. По его словам, с нами уже «третий Высоцкий» (статья его так и называется). Не в ореоле полузапретности 70-х, не на волне спешной госканонизации и кликушества фанатиков образца 80-х, а в нашем сегодня, сейчас, причём с теми, кому он действительно необходим «по жизни», ибо «он делал литературу из жизни».
«карябает» читателя, часто просто мертво.
Поэзия Высоцкого (лишь мечтавшего о книжке своих стихов) — компонент духовного, эмоционального мира нашего современника, — разумеется, мыслящего, читающего, который чтит настоящую литературу от Сумарокова и Тредиаковского, Державина и Пушкина до Слуцкого и Чичибабина, Коржавина и Чухонцева. Кстати сказать, меня вовсе не умиляет нередко декларируемая мысль о понятности и доступности песен Высоцкого всем — от уголовника до академика. Даже его «дворовые» песни вовсе не «свои» для криминалитета, «новых русских» («пальцы веером»). Для этих «хозяев жизни» современной России поют Шуфутинский, Успенская, какой-нибудь Кучин, отчасти А. Розенбаум. Песни Высоцкого 60-х, — конечно, не все, но многие, пожалуй, сравнимы с жанровой живописью Федотова, Соломаткина, Сверчкова.
«покинув Расею» в глухую брежневскую пору, душным июлем 80-го? Просто он с нами — в горе, печали, радости, на улице, где его герои — от бомжа до олигарха, в школьном классе, студенческой аудитории, где пишут сочинения и дипломные работы по творчеству Высоцкого, в НИИ, где его когда-то особенно тепло принимали и особенно жадно слушали, а теперь «мерзость запустения»... По-прежнему — опять обращаюсь к Д. Быкову — «мы Высоцкому интересны и потому так к нему тянемся».
Так вот в моих более чем скромных «анналах», в отличие от подсчётов Душенко, без малого сотня заголовков (эпиграфов). Причём авторами использованы строки из сорока девяти песен Высоцкого! Признаться, даже я, «фанат» со стажем, был приятно удивлён этим обстоятельством. До всех подсчётов-расчётов мне казалось, что в «памяти народной» живёт песен пятнадцать-семнадцать.
Чаще других, восемь раз, цитируется великая «Охота на волков». От коротенькой, суховатой констатации роста «волчьего поголовья» в Калужской области () до обстоятельной статьи о социальных последствиях всплеска криминального беспредела в России середины 90-х: «Идёт охота... Идёт охота!» (Труд. 1996. 15–21 нояб.). Игривая статейка в феминистской газетке (Жен. дела. 1995. № 6«Идёт охота...» в рубрике «Между нами, девочками» и насквозь серьёзный комментарий к Указу о налогах — «Обложили меня, обложили...» (Комсом. правда. 1993. 18 дек.). А ещё информация о поимке бежавшего преступника в ярославских лесах — с тем же названием (Комсом. правда. 1997. 14 янв.).
По четыре раза обыграны строки из четырёх песен. Две из них, наиболее известные, из «Вертикали» — «Песня о друге» и «Вершина». Если хрестоматийное «Здесь вам не равнина» использовано вполне ожидаемо и тривиально, строго по назначению, — в материалах о благородной миссии горноспасателей Забайкалья и «российской Швейцарии» в окрестностях Сочи (), в сообщении о трагической гибели людей под лавинами в Исландии (Комсом. правда. 1995. 28 окт.), то под заголовком «Чтобы страховка не подвела...» (Труд. 1995–1996 «народная» песня Высоцкого «Диалог у телевизора». Сакраментальное «Где деньги, Зин?!» предваряет заметку о «наличии отсутствия» денег для нужд рядовых членов российских профсоюзов (Труд. 1995–1996). И эта же, вечно актуальная и бессмертная в условиях России, реплика стала ключевой для сообщения в светской хронике о судебной тяжбе западного рок-идола с женой (–1996).
Стабилен интерес пишущей братии к военным песням. Четыре раза обращались к песне «Он не вернулся из боя», по три фразы из классических песен «Братские могилы» и «Тот, который не стрелял».
«Друг, оставь покурить! А в ответ — тишина; он вчера не вернулся с работы...» — это к открытию международной конференции по безопасности и охране труда (МОРБОТ) в пореформенной России (Рабочая трибуна. 1994. 17 авг.).
Охотно обращаются и к «смешным» — «Песенке о слухах» и «Товарищи учёные», ну и, естественно, в поле зрения «Письмо к другу, или Зарисовка о Париже». Здесь, что называется, «всё смешалось» — фельетон под названием «Места у нас хорошие, отхожие места...» (Труд. 1995. 11 февр.), заметка о привлечении солдатиков к уборке овощей в Подмосковье — «Мы тут же к вам нагрянем с лопатами и вилами...» (), размышления о так называемой «русской мафии» под шапкой «Нужны ли русские в Париже?» (Комсом. правда. 1990-е), очерк о «национальных особенностях» пребывания наших соотечественников за рубежом с эпиграфом «Проникновенье наше по планете особенно заметно вдалеке...» (Совет. культура. 1991. 19 янв.).
«Песенка о слухах» одинаково привлекательна и для коммунистической «Советской России» — «Сколько слухов наши души поражает...» — о сплетнях вокруг лидера КПРФ Зюганова (1998. нояб.), и для антикоммунистической «Комсомольской правды» — «Вы слыхали? Черномырдина снимают. А заодно и Родионова...» (1997–1998). И «красные», и «белые» хотят видеть Высоцкого «своим». В июле 1991 года под рубрикой «Позиция рабочего» в той же «Советской России» напечатана статья «Лечь бы на дно, как подводная лодка...» — о ренегатстве недавних лидеров КПСС Яковлева и Шеварднадзе (). В. Новодворская, «диссидент всех времен», свою книжку «По ту сторону отчаяния» (М.: Новости, 1993) украсила цитатами из песен Высоцкого: «Но лучше так, чем от водки и от простуд», слегка переиначив строчку из «Вершины», а также «В прорыв идут штрафные батальоны». У неё большинству глав предпосланы цитаты — из Цветаевой, Галича, Окуджавы, Бродского. Компания более чем достойная, но только у Высоцкого она позаимствовала строчки сразу к двум главам. Как говорится, мелочь, а приятно.
«Песня о погибшем лётчике», «Кони привередливые», «Банька по-белому», «Нейтральная полоса», «Моя цыганская», «Прощание с горами». Редкость цитирования некоторых из перечисленных песен искупается юмором и свежестью взгляда на привычные строки. Мы уже как-то привыкли, что «Прощание с горами» ассоциируется с романтикой альпинизма, но вот в «Коммерсанте» () обошлись без романтического флёра — «Российские налоговые ставки: мы спускаемся вниз с покорённых вершин...».
Ранняя песня «У тебя глаза — как нож» тоже цитируется только два раза, но каков диапазон! Наряду с вполне ожидаемой эксплуатацией «ударных» строк «Я пятаки могу ломать...» в фоторепортаже «Советского спорта» (1991. 16 янв.) о шоу-программе московского Театра силы (есть и такой!), «Комсомолка» () публикует куда как серьёзный, проблемный очерк о нарастающем кризисе военно-промышленного комплекса гибнущей империи под заголовком «ВПК СССР: Да, я силён, к чему скрывать...» А цитаты из гениальной «Баньки по-белому», которая, на мой взгляд, войдёт в любую десятку «хитов» Высоцкого, стали названиями и публикации о собирателе тюремного фольклора, коллекционере татуировок (Вост. экспресс. 1991. № 16) — «А на левой груди — профиль Сталина...», и материала в газете «Россия» (1994. апр.— «И хлестнул он берёзовым веничком по наследию мрачных времён». Кстати, один из авторов юбилейной подборки — идеолог «перестройки» А. Яковлев, личность неоднозначная, по некоторым источникам, когда-то встречавшийся с Высоцким «по линии ЦК» (вспомним одно из самых горьких и проникновенных стихотворений — «Я даже прорывался в кабинеты // И зарекался: “Больше — никогда!”»)...
Цитаты и реминисценции из 29 песен так или иначе использовались по одному разу (подчёркиваю, это касается лишь моего скромного собрания — не удивлюсь, если кто-то имеет подобного материала на порядок больше, вон в «Независимой...» мелькнуло сообщение, что нынче в одной первопрестольной выходит около двух тысяч периодических изданий). Причём песни эти из тех, что на слуху: «Москва — Одесса», «07», «Чёрное золото», «Смотрины», «Спасите наши души», «Песня о Земле», «Бег иноходца», «Тот, кто раньше с нею был», «Большой Каретный»...
Причём среди этих единичных фактов использования есть весьма любопытные. Со мною могут спорить, но я полагаю, что заголовок статьи о проблемах золотодобычи на Колыме «Мёртвое золото» в газете «Мир новостей» (1996. 22 июля) навеян песней «Чёрное золото». А какие параллели могут быть между событиями предвыборной кампании в Штатах середины 90-х и песней 60-х «Высота»? Если подойти творчески, можно обнаружить, как это сделал автор международного обзора в «Комсомолке» (): «На Белый дом — как на буфет вокзальный...» Сразу получаем представление об остроте «их» политической борьбы.
«Смотрины» — из любимейших моих песен. Ещё и поэтому, видимо, мне особенно запомнился фоторепортаж в еженедельнике «Россия» (1994. 30 марта — 5 апр.) с «гусиного чемпионата» в Нижегородской губернии — «Да дело даже не в гусях, а всё неладно...» Заголовок не лукавит — не только и не столько о гусиных боях в нём, сколько о тяжких буднях российской глубинки.
«физиологический очерк» под названием «... А у них толчковая — левая...» (Комсом. правда. 1993. 26 авг.)? Только не о прыгунах в высоту, хоть речь и идёт о Лужниках, превратившихся нынче в гигантское торжище: под рубрикой «Барахолка-93», в талантливо написанном (и названном!) материале — попытка исследования экономических, социально-политических и даже национальных проблем, возникших с развалом Советского Союза. Теме жалкого состояния отечественной науки посвящён один из двух юмористических рисунков моего собрания (Труд. 1998. 23 окт.) — «люди в белых халатах» и заплатах рядом с некой научной аппаратурой. Подпись: «Удивительное рядом, но оно плохо профинансировано».
«на заказ» — «Баллада об оружии», в середине 70-х Высоцкий сказал правду о нашем «сегодня»:
Купить бельё нательное?
Да чёрта ли вам в нём!
Купите — огнестрельное, —
Направо, за углом.
Стрелять учитесь все!
Написано в 1973 году, за двадцать лет до чеченского кошмара. И это тоже цитата: рубрика «Цитатник» (Собеседник. 1992. № 30. С. 2).
Не получается завершить мои заметки на оптимистической ноте. Что же делать, если «вся история страны — История болезни»?! Кстати, есть в моем архиве большущая статья в «Советской культуре» () с эпиграфом из этой самой песни. И вообще сложновато закруглиться — материал прибывает едва ли не еженедельно! Вот и сейчас на столе лежит субботнее приложение к «Независимой газете» — «Фигуры и лица» (1999. № 3), один из заголовков — «Борис Савинков и его привередливые кони», эссе В. Малеванного к 120-летию «гения террора».
Я из дела ушёл, из такого хорошего дела!
[1] Здесь и далее точная датировка не всегда зафиксирована.