“Рассудок не померк еще...”
О песне Высоцкого “Никакой ошибки...”
О мотиве сумасшествия и образе сумасшедшего дома в творчестве Высоцкого писали не раз [1]. Некоторое время назад я оспорила приведенную в диссертации С. В. Свиридова трактовку сюжета песни “На стене висели в рамках…” [2]. Ответом стала его статья “Верьте слову? Еще раз о песне Высоцкого «Никакой ошибки»” [3], в которой высказано мнение, что наши разногласия зиждутся на моем прочтении “метаязыковых определений как прямых суждений о тексте”.
По моему впечатлению, суть наших разногласий лежит в области сочетания смыслов.
Есть опыт реальной жизни в советской стране. Есть текст песни Высоцкого об этой жизни. И есть две трактовки данного текста – в социальном и бытийном ключе. Их базовые смыслы должны сочетаться. Слушаешь песню, читаешь ее текст – и чувствуешь: да, это о нашей тогдашней жизни. Согласуются между собой и две предложенные трактовки текста. А вот с реальным жизненным опытом – нет, как, по-моему, и с текстом Высоцкого.
Действительно, как пишет С. В. Свиридов, сюжет песни “Никакой ошибки” имеет не только весьма прозрачный социальный подтекст, но и выражает “глубокую философскую рефлексию”, и мощная поэтическая энергия “идет от второго, философского плана текста, который при анализе никак нельзя упускать”. Но что это за философский подтекст? Какие бытийные смыслы он несет?
Сначала – про житейский опыт и философскую трактовку.
Советская система пыталась контролировать и регулировать всё и вся, отменить непредсказуемый самотек живой жизни. К 70-м годам ХХ века, о которых идет речь в песне Высоцкого, это была давным-давно сформировавшаяся система, уже десятилетия существовавшая в неизменном виде. Тот же Буденный совершал свои кавалерийские подвиги в годы гражданской войны, которая закончилась за несколько десятилетий до моего рождения. А вот и в свои школьные годы на уроках по разным предметам я, как миллионы школьников до меня, вновь и вновь слушала про доблестного маршала-кавалериста… Одно и то же, одно и то же: неудивительно, что в такой ситуации всё в нашей социальной жизни было предсказуемым.
И вот советская жизнь, заорганизованная, десятилетиями не менявшаяся система, – с одной стороны. А с другой – ее трактовка как мира хаоса и неопределенности.
Я вовсе не пытаюсь отрицать само существование бытийного измерения сюжета песни “Никакой ошибки”. Я не забываю, что за любой “физикой” стоит “метафизика”. Но ведь не любая же [4].
В данном случае объект (советская жизнь) и предложенная трактовка друг другу не подходят: базовые смыслы несовместимы. Хаос – это беспорядок, неразбериха, нечто, лишенное стройности, системы. Как это можно применить к советской жизни 70-х, до тошноты зарегулированной, до смертной скуки наперед известной тем, кто ею жил? О каких “сиюминутных смыслах” здесь можно говорить?
О социальной трактовке.
Совершенно верно: в песне “Никакой ошибки” метафорический ряд “врачи – власти, дурдом – СССР” более чем прозрачен. Другими словами, дурдом здесь – это про нас про всех (что полностью согласуется с реальным опытом жизни в СССР). И вот это выявляет внутреннее противоречие предложенной трактовки. Оно состоит в несовместимости базового смысла исходной метафоры “сумасшедший дом – СССР” (общее) с попыткой все в этом сюжете разделить “на два”, развести по полюсам (ничего общего).
В статье “Верьте слову?..” читаем о “противопоставлении «нормального» мира <...> героя хаотическому и неопределенному миру <...> желтого дома”. Другой вариант этого утверждения: “Для доктора это место своё <...> он тут «абориген» <...>. Герой сюда попал <...> и мечтает уйти, а не остаться тут надолго. Значит, он чужак, пришелец <...>”. Но раз СССР был наш общий дом, то и его метафора – больница – общий дом для героя и доктора. И единственный. Неоткуда взяться “нормальному миру героя”, как неоткуда взяться в этом сюжете чужаку, пришельцу. Здесь все – дома.
Тут не прямолинейное понимание метафоры, а несовместимость общей и частной трактовки. Если в общем смысле дурдом – метафора страны, единой для всех героев песни, значит, в частном смысле тот же образ не может быть домом лишь для одного жителя страны и местом чужим для другого.
Мой уважаемый оппонент полагает, что в философском плане описываемый Высоцким мир больницы – это “пространство, противное существованию, <...> в самом общем культурном смысле это мир небытия, где не растут зерна жизни”. Условия жизни в советской стране и впрямь были “противны существованию”, и, кажется, мы не столько жили, сколько выживали. Тут никакого противоречия с метафизикой. Но на бескрайних просторах советской страны “зерна жизни” давали всходы, да еще какие! Особенно как раз в культурной сфере.
Сюжет песни “Никакой ошибки” не удается уместить в схему жестких бинарных оппозиций. Например, главный персонаж песни – не только жертва произвола советской карательной медицины. Он еще и психически не вполне здоров (о чем с очевидностью свидетельствует его речь [5]). И как раз это придает сюжетному слою текста особый драматизм и трагическую иронию: засужен человек невинный, да к тому же нуждающийся в медицинской помощи – той самой больницы, только в ее истинной, а не ложной функции: не как карательного, а как лечебного учреждения.
“... на самом деле Боткин боролся с желтухой, но в желтом доме созидание и уничтожение не различаются”. Однако про изобретение желтухи вместо борьбы с нею – это слова героя, а значит, прежде всего – свидетельство о нем самом (о его неполной адекватности). А во вторую очередь – конечно, о “желтом доме”, жизнь в котором довела его до такого состояния.
Дело не в том, что сюжет Высоцкого и жизнь, им изображенная, сложнее предложенной схемы, а в том, что эта схема к данному сюжету не подходит.
“... в палате – ты можешь стать равно кем угодно. Буденный и лошадь <...> а далее в ряду – и Ленин с броневиком, и вошедший в пословицы Наполеон, и король испанский и проч., и проч.”
В палате ты можешь не стать кем угодно, а вообразить себя кем угодно. Кстати, насчет “кем угодно” тоже не совсем верно. Глубоко неслучайно, что все названные в этом списке человеческие персонажи в реальной жизни были на самом верху общественной лестницы (и даже лошадь Буденного с броневиком Ленина, благодаря этим персонам, десятилетиями были в фокусе внимания целого общества). А в сумасшедшем доме кем себя ни вообрази – человек все равно останется в самом низу, пациентом-заключенным.
Антиномичные понятия различаются в нормальной логике, но и по логике больницы они не идентичны: здесь приговор называют диагнозом, и хоть он копирует в точности форму последнего, эта маска никого не обманывает. Суть ясна всем. То же – в отношении остальных оппозиций.
Вот я и предполагаю, что для этой социальной картины в качестве философской подоплеки подходит оппозиция не смыслового порядка / хаоса, а видимого / сущего.
Невозможно обойти вниманием язык песни. И он, бесспорно, “точно «настроен» на ее общую задачу”. В статье “Верьте слову?..”, в соответствии с идеей воплощения в этом сюжете темы смыслового порядка / хаоса, утверждается, что проекция языка песни на “нормальное” языковое сознание выглядит как путаница и абсурд, что “путается всё”. Да, кое-что путается. Но ни путаницы, ни тем более абсурда в итоге не получается. Потому что, путая “и имя, и названье”, герой всегда остается в верном смысловом поле. Его путаница заключается, так сказать, лишь в смене знака на противоположный. Например, он говорит:
Все в очечках на цепочках,
– в пенсне.
Путаница, конечно. Но, во-первых, главный смысл задан точно: очечки = пенсне“народное”, то есть просторечное. Только это не пенсне, а, наоборот, очечки. Так что отнюдь не только путаница, но и логика тут есть. Причем верная логика, и касается она смыслов, основных для эпизода. Что вновь-таки несовместимо с идеей смыслового хаоса, смысловой неопределенности.
“Никакой ошибки” и образа сумасшедшего дома в его поэтическом мире. Вот здесь бы в самый раз и предложить свою собственную интерпретацию. Но увы, для этого у меня нет базы – первоисточников, фонограмм и копий рукописей. Есть только опубликованный текст. А его недостаточно. Судя по обилию и разнообразию вариантов, приведенных в многотомнике С. Жильцова, при анализе данного текста все имеющиеся первоисточники совершенно необходимы. Так, в поле зрения толкователя непременно должны попасть противоположные реакции героя на начальную реплику доктора “Вы больны” (“и меня заколотило”, “и мгновенно отпустило”). Очень важным мне представляется и факт “перетекания” фрагментов между текстами этой серии, особенно учитывая явное снижение художественного качества от первого текста к третьему, который, на мой взгляд, просто неудачен.
Тема советских тюрем, лагерей, психушек неразрывно связана с темой реабилитации. Видно, эта связь распространяется и на филологические прения. Мне бы хотелось закончить статью попыткой реабилитировать группу персонажей песни “Никакой ошибки”: бородатых мужчин, светил медицины. Их портреты, превращенные властями в иконы, висят на стене. И герой, и доктор апеллируют к ним, но они никак не участвуют в разворачивающемся сюжете, оставаясь тем, чем и являются на самом деле, – портретами. А то, что сердечное светило улыбнулось со стены, что светила все смутились, и , – это они оживают в помутненном сознании героя.
Да, советская власть сделала идолов из знаменитых медиков, использовала их имена и образы в своих целях. Но прежде всего они – олицетворение высокого профессионализма, а не фантомных официозных ценностей. Подлинные, а не мнимые величины. И этим противостоят доктору из песни Высоцкого. А еще они на стороне героя потому, что и они, их имена – тоже жертвы режима (это прослушивается, например, в словах “Хорошо, что вас, светила, всех повесили на стенку”). Советский режим присвоил и использовал их имена в собственных целях, весьма и весьма далеких от целей и практики этих людей.
вычитать этот смысл в данном сюжете, а также и непосредственный опыт жизни в советской стране 70-х (с ее предельной заорганизованностью и всеобщим скептицизмом, когда власти давно уже никого не могли обмануть, что практически противоположно идее смыслового хаоса) – заставляют сомневаться в приложимости названных трактовок к сюжету песни Высоцкого “Никакой ошибки”.
Примечания
[1] Например: Кофтан М. Записки сумасшедшего: Влияние мотива на пространственно-временную организацию текста В. С. Высоцкого // Мир Высоцкого. Вып. 6. – М., 2002; Свиридов С. Структура художественного пространства В. Высоцкого. – М., 2003 (диссертация на соискание уч. Степени кандидата фил. наук); Перепелкин М. Бездны на краю: И. Бродский и В. Высоцкий: диалог художественных систем. – Самара, 2005.
[2] Томенчук Л. … А истины передают изустно. – Днепропетровск, 2004. С. 37-39.
“Верьте слову?..” даются по этой публикации.
[5] О том же пишет и М. Кофтан, обозначая темы триптиха, в который входит песня “Никакой ошибки”, как “болезнь, состояние героя в бреду” (Кофтан М. Указ. соч. С. 97).