Томенчук Людмила: Но есть, однако же, еще предположенье...
4. "Теперь дозвольте пару слов без протокола... "

4. "ТЕПЕРЬ ДОЗВОЛЬТЕ ПАРУ СЛОВ БЕЗ ПРОТОКОЛА..."

Недавно я получила письмо от коллеги, одного из постоянных авторов "Мира Высоцкого". Речь шла о высоцковедении, его прошлом, настоящем и будущем. О том, что, с уходом Андрея Крылова из Музея Высоцкого и завершением "таганского" периода истории науки о ВВ, настала пора подвести итоги и определить новые горизонты.

Кулуарные разговоры о состоянии высоцковедения идут давно. На второй и третьей конференциях в "Доме Высоцкого" (ноябрь 2000 г. и март 2003 г.) тема вышла на поверхность. Одни оценивают наши общие достижения с энтузиазмом (тут, как всегда, Высоцкий вспоминается: "Успехи наши трудно вчетвером нести"), другие относятся к ним скептически. Я принадлежу к скептикам. Почему?

В попытке ответить на этот вопрос обойдусь без имен, поскольку речь пойдет не об отдельных авторах или статьях / книгах, а об общих процессах. И важно не то, чьи конкретно работы создают ту или иную тенденцию, а наличествует ли сама эта тенденция, или она - плод моего воображения. Если же процессы, названные мной, реальны, любой читатель, владеющий темой, с легкостью конкретизирует примерами каждый мой тезис.

* * *

Серьезные статьи, и поныне представляющие не только историческую, но и научную ценность, появились еще в 80-м году, сразу после смерти Высоцкого. Я имею в виду опубликованные в самиздате работы Виктора Тростникова и Николая Богомолова73*. Но история науки о ВВ, скорее всего, началась в 1988 г., с первой воронежской конференции. Сейчас на дворе осень 2003 года. Прошло пятнадцать лет.

Пятнадцать - это срок, хоть не на нарах. А если серьезно, то это очень малый срок, и всякий, кто знаком с историей других наук, скажет, что до разговоров о "состоянии" еще очень далеко: надо бы сначала на ноги стать, состояться. Но, видать, все связанное с Высоцким идет мимо традиции.

За прошедшие пятнадцать лет о ВВ написано столько аналитических статей, что увесистое семикнижие "Мира Высоцкого" в этой массе составляет, наверное, лишь одну десятую. "Ну и что?" - спросит читатель и будет прав: достижения науки оценивают не по количественному признаку.

Первый из дискутируемых вопросов: существует ли само высоцковедение? Некоторые скептики считают, что его все еще нет, а есть отдельные более или менее удачные работы, однако их слишком мало, чтобы можно было констатировать зарождение науки о Высоцком. Но если взять всю совокупность дельных, конкретных замечаний по существу, рассыпанных по всему массиву написанного о ВВ, они, по крайней мере для меня, складываются в систему, некую общность. Таким образом, в моем представлении высоцковедение есть.

Давайте отдадим должное двум людям, сыгравшим большую роль в становлении науки о Высоцком. Центральной фигурой первого - короткого, но важного - "воронежского" периода был Андрей Скобелев, а в центре бурного и более продолжительного "таганского" стоял Андрей Крылов. Организаторский дар и желание действовать того и другого открыли возможность непосредственного общения и нас, и наших работ. Без Крылова контекст, ставший за такое короткое время столь насыщенным, возник бы, по-моему, гораздо позже. Как любой человек, оба Андрея могут по тем или иным поводам вызывать неоднозначное к себе отношение, но это никак не умаляет их заслуг.

* * *

Вернемся еще раз на пятнадцать лет назад. В конце 80-х я написала книжку "Хула и комплименты", вышедшую в свет летом 1993 г. 74* Там предметом моего внимания были претендующие на аналитичность журнальные статьи о Высоцком первого десятилетия после его смерти.

Книга эта многим не понравилась. Насколько я могу судить по косвенным признакам, - из-за содержавшейся в ней открытой, то есть адресной критики. Большинство статей я тогда оценила негативно, подробно аргументировав свою точку зрения. Единственной известной мне на сегодня конкретной криикой этой книги была давняя реплика знакомого исследователя творчества Высоцкого: "Я бы согласился со всем написанным, но с чего ты взяла, что все авторы претендовали на аналитичность? Да они просто делали вид - как говорил Жеглов, "солидности добирали". А ты поверила".

Может, коллега и прав, не знаю. Дело давнее, и не стала бы я об этой книге вспоминать, но нередко нынешние наши работы с публикациями 15-20-летней давности, несмотря на все различия между ними75, объединяет одно отрицательное качество: неконкретность. Некоторые скептики считают главным другой общий недостаток высоцковедческих работ - декларативность, отсутствие аргументов. Не стану спорить, тем более что это качества взаимосвязанные.

Возьмем вполне благополучный пример. Автор пишет по поводу "Коней привередливых" о "пространственных образах, подчиненных семантике края, к которым "с гибельным" восторгом тянется лирический герой". По видимости, конкретный тезис. Но в лучшем случае его конкретность недостаточна. С "пространственными образами, подчиненными семантике края" в принципе все ясно: это начальные обрыв, пропасть, край и еще край из рефрена. Но, может быть, исследователь нашел еще какой-то образ, не замеченный до него? Неизвестно.

И ведь конкретизация тезиса в этом случае не потребовала бы много места и времени: просто перечисли эти самые образы - и дело с концом. С другой стороны, в названном тезисе присутствует герой и его устремление. Причем персонаж тянется не к краю вообще, то есть не к метафорическому краю, за который на первый случай сошел бы последний приют. Тоже ох как не бесспорно, но здесь хотя бы отсутствует явное противоречие тексту, а значит, этот тезис не рождает острых, но безответных вопросов. Так нет же, автор исследования утверждает, что персонаж тянется к пространственному краю.

"Коней привередливых" в начале текста едет вдоль края, причем по самому краю, а в конце рефрена (и текста, таким образом, тоже) стоит на краю. Все. Пространственное перемещение и расположение героя относительно края больше никак в тексте не обозначены. Но если читатель решил, что я сейчас стану иронизировать над очевидной оплошностью коллеги, то он ошибается. У меня другие мысли: неизвестно, оплошность это или открытие. Может, я не заметила в тексте "Коней" чего-то, что указывает на стремление к пространственному краю? А я сейчас как раз изучаю эту песню, и мне очень важен чужой взгляд на нее - как можно больше чужого, то есть "другого" видения, которое поможет мне полнее, объемнее воспринять Высоцкого и сформировать свой взгляд.

К сожалению, текст статьи не несет информации, существует ли этот "чужой" взгляд, то есть выходящий за рамки уже сказанного, привычного, ставшего традицией. Другими словами, есть ли в этой цитате новая мысль.

А ведь интересно: в начале - движение вдоль края, а в финале - стояние на краю... Выходит, откуда ушел, туда и пришел? Или никуда и не уходил? Движение по кругу с остановкой-передышкой? Или вечное движение вперед, вечно же - по краю?

Вернемся к нашей теме, которая, впрочем, дает повод вновь вспомнить. "Коней". Я вот уже который год упоминаю в своих статьях про "в гости к богу": как связать мотив гостевания с традиционным для пишущих о ВВ утверждением, что в данном фрагменте речь идет о гибели героя? Спрашиваю раз за разом, а отклика нет. Хотя "Кони" упоминаются чуть не в каждой второй статье "Мира Высоцкого".

У меня и в мыслях нет сетовать на невнимание коллег. Я другой вывод делаю: значит, эта деталь интересна только мне. У коллег другие интересы. И это не исключительная, а типичная ситуация. О чем она говорит? О том, что нет диалога. (Кстати, даже если ограничиться только статьями из "Мира Высоцкого", самого доступного из собраний статей о нем, хорошо заметно, что значительное число ссылок в них имеют чисто этикетный характер).

Диалога нет не потому, что мы ленивы и нелюбопытны, а потому что каждый из нас занят своим делом - тем, которое ему интересно, к чему лежит душа. И то правда: о ВВ так много еще не сказано даже по первому разу! Мы еще не проскакали всю страну. Что ж тут говорить о возвращении к теме, да еще многократном, да еще - к "чужой" теме. Ведь столько чудес за туманами кроется! Впрочем, насчет тумана - это я хватила через край. Как раз наоборот. В дни первой московской конференции, когда многие только-только знакомились и в воздухе еще витала легкая отчужденность, "воронежцы" заметно выделялись на общем фоне: мы уже десять лет занимались Высоцким, поддерживали контакты - были добрыми знакомыми, а то и друзьями. Наш малый, "воронежский" контекст уже существовал, а большой, "таганский", еще предстояло создать. Помню, один из новеньких сказал тогда нам с В. Б. Альтшуллером: "Завидую: вы были первыми, вам уже десять лет. Нам вас никогда не догнать".

Я рассказала этот случай не похвастать ради. Через два года мне пришлось вспомнить его совсем не в лестном для себя смысле. Это когда в кулуарах второй московской конференции кто-то процитировал: "Всеми окнами обратясь в овраг, а воротами..." Батюшки! - ахнула я про себя: дом - с воротами! Такое невероятное сжатие пространства! (Вот оно - "воздух вылился"). И тут же вспомнила, что по личному счету занимаюсь ВВ больше двадцати лет, по конференц-счету - двенадцать, а не заметила такой поразительной и на виду лежащей детали. Какое уж тут хвастовство...

Это я к тому, что в поэтическом мире Высоцкого преимуществует ясная погода. Здесь все - на виду. Может, потому и незаметно.

Снова и снова я с благодарностью вспоминаю фразу в давнем уже письме одного из коллег: "Высоцкий откровенен и неуловим одновременно". Я поверила и не раскаиваюсь: если с тех пор мне удалось хоть что-то увидеть и расслышать у Высоцкого, то благодаря этой фразе, которая стала моим проводником в мире ВВ. Интересно, помнит ли ее тот, кому эта счастливая мысль пришла в голову. Неужто забыл?

Есть фактор, осложняющий работу исследователя Высоцкого, - внешняя простота, незамысловатость его текстов на всех уровнях - от сюжета, композиции, до образного строя. Это вводит в заблуждение не только рядовых и нерядовых любителей поэзии, но и исследователей. Работая с песнями ВВ, всегда надо быть начеку: его простота обманчива.

Я не буду приводить новых примеров недостаточной конкретности статей о Высоцком. Те, кто согласен со мной, без труда продолжат этот список. А несогласные, надеюсь, возразят публично. И, возможно, посетуют на мою собственную безадресность, то есть неконкретность. Заранее принимаю их справедливый упрек. И все же двинусь дальше. Потому что никого не хочу убеждать или переубеждать, да это и несвоевременно: тема только-только выходит на свет, и я всего лишь пробую обрисовать контуры проблемы.

* * *

Количество аналитических работ о Высоцком, появившихся за последние пятнадцать лет, впечатляет всех. И может статься, что за такой срок ни о ком из писателей не написали по-русски столько, сколько о нем. Гораздо менее впечатляет качество написанного - общий уровень наших работ. Самая простая причина, которая приходит на ум: какие авторы, такие и работы.

Дело, конечно, в нас, только проблема, по-моему, лежит в другой плоскости. Вышло так - и не могло быть иначе, - что первыми и пока единственными Высоцким занялись люди научно "несвободные": у каждого уже была своя тема. Это значило прежде всего, что у них не было времени заниматься Высоцким систематически, что размышляли и писали они о ВВ урывками, от случая к случаю. Отсюда обилие общих фраз, которые в принципе справедливы по отношению к нему, но могут быть отнесены почти к любому писателю. Отсюда же и скоропалительность выводов, иногда столь глобальных и категоричных, что оторопь берет.

Отсюда и отсутствие аргументов, когда изложение принимает форму "тезис автора - цитата из Высоцкого", затем следующий тезис и т. д. Причем автор подчас не замечает даже откровенную несовместимость цитаты с тезисом, который она призвана подтвердить. В одной работе, например, мотив сошествия Христа на Землю был увиден в строке:

Что же делать - и боги спускались на Землю.

И никакого смущения по поводу того, что христианство - монотеистическая религия, это факт общеизвестный, так что Высоцкий не мог под "богами" понимать Христа76.

могла оценить степень научной новизны работ, но логичность изложения, отсутствие спешки, конкретность тезисов, доказательства - это уж точно в них присутствовало.

В большинстве работ, посвященных Высоцкому, очевидны не только вышеназванные негативные качества, но также искренняя увлеченность предметом: всех нас поголовно нельзя заподозрить в равнодушии к Высоцкому, а значит, в халтуре, - мы в основном пишем о ВВ потому, что нам это интересно77. Вот и остается предположить, что все дело - в недостатке времени.

Второй вывод, который я для себя сделала: высоцковедение уже есть, а высоцковедов пока нет.

* * *

Теперь подойдем к вопросу с другого конца. Мой коллега делит всех исследователей Высоцкого на несколько групп. Я тоже считаю, что мы не однородны. Только деление у меня иное. Понятно, что литературоведам сподручнее, чем лингвистам, витать в облаках собственных фантазий: у лингвистов для этого предмет неподходящий, потому что конкретный, "земной" - язык. Это привязывает к тексту прочнее, чем поэтический образ. По той или иной причине, но литературоведческая часть высоцковедения, на мой взгляд, ощутимо проигрывает в своем качестве лингвистической, слишком часто отрывается от предмета исследования - текста ВВ.

Расслоение заметно и среди литературоведов - на "практиков" и "теоретиков". При чтении работ "теоретиков" возникает ощущение, что они видят в стихах Высоцкого лишь иллюстрацию любимых теорий, которыми увлечены настолько, что не замечают даже очевидного противоречия выдвигаемых тезисов и реальных поэтических текстов. Например, исследователь дает обширную цитату из авторитетного источника, где, в частности, сказано: ""Нормальное" пространство имеет не только географические, но и временные границы. За его чертой находится ночное время". А затем резюмирует: "Эта характеристика могла бы быть полностью приложена к песне "Старый дом"",- пространство которой, по его мнению, является "гиблым местом", находящимся вне пределов нормального мира.

Трактовка Дома как образа небытия и сама по себе очень спорна. Я полагаю, что Дом - воплощение не низа, а середины. Вот это-то по-настоящему и страшно: когда срединное человеческое житье-бытье так пугающе похоже на небытие. Как верно замечено, на то, что в Доме живут именно люди, а не нечисть, указывают иконы. Это - люди, и это - их жизнь. Такая трактовка имеет еще одно, очень серьезное основание, а именно то, что в Доме и домочадцах мы, современники и сограждане Высоцкого, узнавали свою собственную убогую и, увы, реальную жизнь. Кто из поколения сорокалетних и более пожилых людей скажет, что ВВ сгустил краски?

Но о том, как понимать образ Дома, по крайней мере можно спорить, однако бесспорно, что приведенный мной отрывок из цитированного коллегой источника к этой песне никак не подходит. Хоть Дом и похож на "гиблое место", однако действие во второй части "Очей черных" происходит вовсе не ночью. Представление о ночном происшествии, видимо, зиждется на том, что Дом погружен во мрак. Но там ведь и стервятник имелся, который спустился и сузил круги мира, все мрак. Время остановилось в этом Доме.

Можно подумать, что я противник теорий. Ничуть. Чтение сочинений по теории литературы - увлекательнейшее занятие. Проблема возникает лишь при попытке применить теорию к литературным произведениям. Непредвзятый взгляд обыкновенно без труда замечает, что кафтан то в плечах жмет, то рукава коротки.

Может быть, литературоведческие теории - такие же произведения литературы, как рассказ или поэма, но в другом жанре? А может, сами теории как-то не так надо применять к литературе, и все дело не в теориях, а в исполнителях? Но тогда это больше похоже не на науку, а на искусство... Впрочем, эти мои размышления неоригинальны, что избавляет от необходимости длить тему.

Ретроспектива публикаций о Высоцком, наверное, уникальна: оглянувшись назад, мы с удивлением обнаружим, что в зачине высоцковедения - работы, претендующие на всеохватность. "Пространство и время Владимира Высоцкого" - так называлась дипломная работа, защищенная в 1985 году на филфаке Ленинградского университета. Как мы знаем, студенческой резвостью этот процесс не ограничивается.

- непременно. Точнее всех об этом сказал, конечно, сам Высоцкий:


На которых еще не бывал,
На которых никто не бывал.

Но в реальных горах есть твердая почва под ногами, и ты, доберешься до вершины или нет, но, по крайности, можешь быть уверен, что движешься по горному склону. А в искусстве все эфемерно, и глобалистские устремления, по неизбежности неконкретные, хоть и захватывают дух широтой, размахом, но лишают твердой почвы, в данном случае - опоры на текст.

Масштаб, как известно, завораживает: "панорамные" работы, одни названия которых вызывают почтительный трепет, появляются и по сей день. Установка на всеохватность, чем бы она ни была вызвана в каждом конкретном случае, - один из главных факторов, приведших к тому, что слишком многое из написанного о поэзии ВВ не выдерживает столкновения с реальностью - текстами самого Высоцкого. Поразительно, но, высказываясь о том или ином тексте в целом, автор частенько не удосуживается проверить, укладывается ли в трактовку не только цитируемый фрагмент, но и весь текст.

не исследования, а восприятие - собственные читательские / слушательские впечатления авторов от текстов песен Высоцкого. Возьмите "Коней", главную песню ВВ. Ни в одном из многочисленных известных мне упоминаний, развернутых фрагментов и целых статей, посвященных этой песне, даже не названа такая необычная особенность ее текста, что герой едет вдоль, то есть мимо обрыва-пропасти-края (и этот образ открывает текст!). Что уж говорить об одновременности ветра и , чего, как мы знаем, в природе не бывает, - и это ведь тоже что-нибудь да значит. Что?

Если это и много-много другого в "Конях" не заметить, то можно, конечно, случайно попасть в точку, но, боюсь, это будет уже не из области науки, а из области чудес, которые в жизни тоже случаются, но пристало ли служителям науки на них уповать?

За полтора десятка лет мы сотворили не один миф о поэтическом мире Высоцкого. На мой взгляд, наиболее мифологизированы, а значит, далеки от реальности представления, связанные с мотивом смерти в поэзии ВВ.

* * *

При чтении глобальных высоцковедческих текстов вспоминается Достоевский. Перефразируя его, можно сказать: "Широк наш взгляд на Высоцкого - надо бы сузить". Сузить - значит конкретизировать. Я совсем не противница "обзорного" взгляда на ВВ, и удивление мое вызывает не сам такой подход, а то, что подобным публикациям, как явствует из них же самих, не предшествует столь же обширное исследование.

"Обзорное" отношение к ВВ приводит к тому, что отдельные тексты Высоцкого, более-менее локальные темы не так уж часто оказываются в центре внимания пишущих о поэте-певце. Возможно, это следствие фрагментарности занятий ВВ, о чем я уже говорила, не исключено, что - стремления к первенству на всех магистральных направлениях. Этот обзорный подход, однако, оказывается не конечным пунктом, а звеном в цепи - не только следствием, но и причиной. По-моему, именно он лежит в основании самой странной тенденции в нынешнем высоцковедении: когда автор всецело сосредоточен на типичном и остается равнодушен к индивидуальной окраске сюжета, мотива, образа.

Изумляет, понятно, не интерес к проявлению типического в поэзии Высоцкого, (этот ракурс сам по себе нужный и важный, ведь всякое явление искусства - лишь часть целого, и должны быть выявлены эти связи), а отсутствие интереса к своеобразию ВВ. Подобный фокус исследовательского внимания к предмету (а не личные качества авторов работ), на мой взгляд, приводит к тому, что за бортом некоторых концепций и трактовок остаются как раз самые удивительные, необычные, своеобразные детали текстов.

Так, много написано о пороге, крае в поэтическом мире Высоцкого. Но, насколько мне известно, никто из разрабатывавших эту тему не заинтересовался тем, что гораздо чаще движения, направленного к, в и через, в центральных песнях ВВ присутствует движение вдоль порога / края / границы: очень своеобразное сочетание. (Я полагаю, что это - одно из многочисленных проявлений доминирующего значения категории времени в песенно-поэтическом мире Высоцкого. Не исключено, что это следствие звуковой, песенной природы его стиха).

"Очей черных" - внимание пишущих притягивал исключительно интерьер: перекошенные иконы в черной копоти, погасшие лампады и покатый пол. А у этого Дома и экстерьер не подкачал. По-моему, это самая удивительная часть пространства в мире Высоцкого. Представляете, как выгнулся тремя (а может, всеми четырьмя?) стенами Дом, что все его окна обращены в овраг! Причем - это не кто-то так дом построил, а это воля и мироотношение самого Дома: он сам отворотился от мира. Потому мы и не можем считать, что в нем просто все окна на одной стене, той, что обращена к оврагу. (Дом - имя персонажа, субъекта действия, я и пишу его с прописной буквы - из-за его самостоятельности, а вовсе не из восторга перед нравом и внутренним устройством Дома).

И ведь только при таком раскладе - все окна на одной стороне, а дверь-ворота на другой, - возможны шальные . Только такой Дом и открыт всем ветрам, насквозь продуваем. Люди живут в Доме на авось, куда ветер подует. А жизнь по проезжему тракту мимо движется. Вдоль обрыва... И каким ветром занесло в этот Дом героя с его лошадками?..

* * *

Вот мой корреспондент замечает по поводу "Мира Высоцкого": "Такое многописание не может продолжаться бесконечно". Он полагает, что с седьмого-восьмого выпусков "МирВис" стал бы страдать "от повторения и измельчения тематики". Тут смешаны два вопроса, давайте их разделим. Сначала - о многописании.

научной моды на ВВ, исследовательского бума. В таких ситуациях всегда полный порядок с количеством и сильные затруднения с качеством. Потому что много шума и спешки. Не только служенье муз не терпит суеты, но и любая другая эффективная человеческая деятельность, в том числе, конечно, и наука.

Мой коллега считает желательным перерождение "Мира Высоцкого" в сборник с более общим титулом "Авторская песня". То есть он предлагает продолжить движение вширь - все шире, и шире, и шире: "Высоцковедение превращается в науку об авторской песне в целом". Я полагаю, высоцковедению ни во что не нужно превращаться, а нужно становиться на ноги. Для чего, как известно, существует один путь, и это движение не вширь, а вглубь.

Исходя из интересов науки о Высоцком, альманах, посвященный ВВ, должен существовать. Исследовательская золотая лихорадка завершится, все войдет в нормальное русло. На "Мире Высоцкого" это отразится так, что либо он будет выходить регулярно в разном объеме: сколько пришло работ, которые редколлегия считает достойными публикации, столько и публиковать; либо альманах будет выходить в традиционном "толстом" виде, но - когда наберется соответствующий объем. На мой взгляд, регулярность предпочтительнее внушительного объема.

Разумеется, ясно, что в реальности продолжение "Мира Высоцкого" возможно лишь в том случае, если в Музее Высоцкого найдется или появится человек, который будет этим заниматься, как до сих пор - ушедший из Музея Андрей Крылов. И если этому человеку удастся решить массу организационных и финансовых вопросов. Но я в данном случае говорю не столько о вероятности, сколько о желательности такого развития событий. Исхожу из интересов науки о Высоцком, как я их понимаю.

И к чему вообще перелицовывать кафтан? Может, лучше сшить новый?

"Мире ВВ", если он не закроется. У меня нет никаких сомнений, что и без изменения вектора, то есть даже при продолжении движения вширь, заявке все новых и новых тем, нам есть еще куда двигаться. На десяток томов-лет, по крайней мере, хватит, и все это время вполне можно поддерживать альманах на том же качественном уровне. Другое дело, имеет ли смысл по-прежнему ориентироваться лишь на тематическую новизну. Но такие вопросы директивно не решаются, и остается либо радоваться, либо огорчаться ходом событий.

Ощущение, будто титул "МирВиса" уже жмет в плечах, не индивидуально. С чем связано стремление сменить название, желание уйти из здесь "Мира Высоцкого" в там "Авторской песни"? Боюсь, с тем же, с чем и все подобные человеческие порывы: с ощущением, что здесь "все неладно". Это уже давненько чувствовалось, но вот-вот станет столь очевидным, что сей малоприятный факт уже нельзя будет скрыть от самих себя. Так чем менять порядки в нами же созданном доме, не лучше ль бежать из него в другой? Или, на худой конец, сменить вывеску? Но ведь от себя не убежишь. В другом доме будет то же...

"Миру Высоцкого" в ближайшем будущем грозит мелкотемье? Но, может, оно здесь ни при чем? А при чем другое: может, наше многописание обнаружило наше же мелкодуманье? Количество обнажило качество? Кавалерийская атака захлебнулась. Денечек покумекали - и оказалось, что работы здесь - на долгие года. А по-другому и быть не могло. Мы ведь дом завелись строить, чтобы понять что-то в Высоцком, а заодно - в себе самих. Или я ошибаюсь?

Впрочем, желание уйти из-под обложки "Мира Высоцкого" может быть в некоторых случаях связано с тем, что человек изначально был в этом доме гостем. Он решил для себя какие-то вопросы, связанные с темой своих научных интересов, и откланялся. Нормальная ситуация. Вряд ли стоит по такому случаю менять вывеску: может, в этом доме и постоянные жильцы появятся?

* * *

Однако коллега заявил и другую тему: не замыкаться на Высоцком, поставить его творчество в широкий эстетический контекст. Спору нет: верное и нужное направление, только как это можно сделать помимо и до исследований самого творчества ВВ, мне не очень понятно. Мы уже не раз ставили телегу впереди лошади: свое видение поэтического мира Высоцкого прежде и вместо изучения его поэзии. Стоит ли повторять опыт?

С самого начала было ясно, что творчество Высоцкого требует исследований звучащего синтетического текста. Три года назад, на второй московской конференции, в разговоре со своим нынешним корреспондентом я упомянула, что об этом в начале восьмидесятых писал Юрий Андреев, что это был главный вывод моей дипломной работы (май 1985 г.). Что он же повторен в книге "Хула и комплименты", увидевшей свет десять лет назад, летом 1993 г. Вот этот фрагмент.

"<...> у ситуации с песенным наследием Высоцкого есть специфические черты. Чтобы качественное критическое осмысление его творчества вообще было возможным, нужны определенные условия. Вот, на мой взгляд, главные из них.

"полного собрания сочинений" - как в печатном - факсимильном, - так и в звучащем виде - все неповторяющиеся фонограммы, - в обозримом будущем ждать не приходится).

Во-вторых, синтетический талант Высоцкого нуждается в синтетическом же таланте критиков, а поскольку таковые пока не выявлены, для всестороннего исследования песенной поэзии Высоцкого как единого целого необходимо объединение специалистов различного профиля (филологов, кино-, театро-, музыковедов, психологов - нужно исследовать и так называемую обратную связь - как восприятие песен слушателями повлияло на дальнейшую работу автора над ними)"78*.

Конечно, авторская песня не уникальна. Вернее, уникальна - как любое явление искусства, и, как опять же в любом явлении искусства, это в ней главное. А не уникальна она в том смысле, что имеет общий знаменатель с другими явлениями, в том числе и с рок-поэзией, о которой пишет мой корреспондент. И с тем, что должна быть общая теория, охватывающая эти (а возможно, и другие) родственные феномены, тоже никто спорить не станет.

"рок-песня ничем, по сути, от авторской не отличается", скоропалительно. В вопросе о том, что считать авторской песней, у исследователей пока нет единства, это все еще тема дискуссионная. Мне приходилось писать об этом в статье "Прошла пора вступлений и прелюдий..."79*. Последовавшие за этой работой годы изучения песенного творчества Высоцкого лишь укрепили меня во мнении, что триединство авторства - принципиальная составляющая авторской песни. По крайней мере это видно на материале творчества ВВ. Впрочем, декларациями ничего не решишь: нужны исследования и дискуссии по их результатам.

Вот одна из возможных тем обсуждения. Ее изучение еще далеко не завершено, и все-таки можно с достаточной определенностью говорить, что взаимодействие художественного времени песни и реального, физического времени ее исполнения / звучания имело для Высоцкого, автора и исполнителя, огромное значение на всех этапах творчества - как в период ее создания, так и в период ее исполнения (понятно, что этот фактор имеет место только при полном авторстве), оно влияло на сам создаваемый поэтический мир ВВ. Так ли значим этот факт и для других авторов? Если да, то как он может повлиять наше понимание природы "авторской песни"80?

Вопросы, вопросы... Может, не стоит торопиться с ответами? Ну, по крайней мере - с "последними"...

10 октября 2003 г.

73* (45) Обе работы воспроизведены в "Мире Высоцкого". Вып. I. - М., 1997.

74 (45) Томенчук, Людмила. Хула и комплименты // Частный альманах (Москва). 1993. No 1. Эта книга представляет собой дополненную третью часть дипломной работы "Актерское и поэтическое творчество Высоцкого в отражении критики 60-80-х гг.", которую я защитила на кафедре литературно-художественной критики факультета журналистики Московского университета в мае 1985 г. (научный руководитель - Н. А. Богомолов).

76 (49) Я уже писала, что здесь речь идет о древнегреческих богах, и под спускались имеется в виду "опускались" до уровня людей, не были чужды людских пороков. См.: Томенчук Людмила.

77 (49) А то, что мы не всегда можем отодвинуть в сторону свою магистральную тему, и она через нас пытается навязать Высоцкому правила игры, ему несвойственные, - то эти случаи всегда хорошо видны, а значит, по-Высоцкому, неопасны.

78* (56) Томенчук, Людмила. Хула и комплименты. С. 39.

80 (56) "Авторская" я употребляю в предельно узком смысле, понимая под ней песню, у которой один-единственный автор-исполнитель. А в какой музыкальной стилистике он работает и на каком инструменте играет, не имеет никакого значения. Единый автор-исполнитель хоть рок-песни, хоть "цыганского" романса - это все "авторская песня", явления одного порядка.