Сполохова Е. А.: Ассоциативно-семантические поля истины, правды и лжи в поэзии Высоцкого

АССОЦИАТИВНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ПОЛЯ

ИСТИНЫ, ПРАВДЫ И ЛЖИ В ПОЭЗИИ ВЫСОЦКОГО

Изучение творчества В. С. Высоцкого в аспекте когнитивной лингвистики, в русле актуального для современной науки антропоцентрического подхода — это попытка приобщиться к духовной жизни многогранного, сложного поэта, приоткрыть одну из «форточек» в картину мира выдающейся личности второй половины XX века. Концепт [1] истины как один из основных концептов, регулирующих отношения человека с другими людьми и действительностью, — важнейшее звено картины мира. Предметом нашего исследования стал концепт истины в сопоставлении с тесно связанными с ним концептами правды и лжи, а также ассоциативно-семантические поля истины, правды и лжи. Поле рассматривается как основная содержательная единица картины мира. Анализ концепта как оперативной содержательной единицы картины мира — путь к её постижению.

В текстах мы имеем дело со словами-экспликаторами концептов, то есть со словами-концептами. В поэтических текстах [2] Высоцкого слова-концепты истина и правда в качестве стимулов организуют обширные ассоциативно-семантические поля. Реализация принципа полевой структуры позволяет реконструировать целостный фрагмент поэтической картины мира Высоцкого, связанный с концептами истины, , лжи, включённый в более широкие сферы: судьба и — далее — человек. Остановимся на некоторых связях и отношениях, которые были нами выявлены, не претендуя на полноту охвата темы.

Ядерные зоны полей истины и правды представляют сами слова-концепты, ближнюю периферию (околоядерные зоны) — этимологически связанные с ними слова (и словосочетания, в составе которых употребляются эти слова), входящие в соответствующие деривационные гнёзда.

Околоядерная зона поля истины включает сочетания истинный поэт (поэт — типовая реакция на стимул истинный /РАС3; 70/ [3]), истинный рыцарь, истинное мщенье, а также (краткая форма прилагательного) и наречие воистину. Все эти ассоциаты встречаются в текстах по одному разу: «Кто кончил жизнь трагически, — тот истинный поэт...» («О фатальных датах и цифрах»); «Как истинный рыцарь пучины, // Он умер с открытым забралом» («Марш аквалангистов»); «То было истинное мщенье...» («Водой наполненные горсти...»); «Разглядеть, что истинно, что ложно...» («Зарыты в нашу память на века...»); «Пора! Кто знает время сей поры! // Но вот она воистину близка...» («Попытка самоубийства»).

Специфической семантикой характеризуется словосочетание истинная вера (истинная — типовой ассоциат на стимул вера /РАС4; 105/). Обозначим как S — «то, что на языке», как Р — «то, что на уме», как R — «то, что есть», и обратимся к строкам: «Потеряю истинную веру — // Больно мне за наш СССР: // Отнимите орден у Насеру — // Не подходит к ордену Насер!» («Потеряю истинную веру...»). С одной стороны, истинная значит здесь «искренняя», «нелицемерная», «подлинная, настоящая» [4]. Противопоставление истинности и искренности нейтрализуется, поскольку речь идёт о вере как об интенсиональном явлении. «Желания, мнения, вера, любовь и т. д. не существуют вне ума, души человека, поэтому здесь Р = R. <...> Здесь искренность S гарантирует его истинность, точнее — здесь это одно и то же» [5]. В этой трактовке ассоциат войдёт в поле не только слова-концепта истина, но и слова-концепта правда, так как истинная вера может быть рассмотрена как нравственный идеал, близкий к правде-справедливостиистинной веры как учения, официальной идеологии. В этом случае истинная означает «правильная, такая, какая должна быть»: истинный — «верный», верный — «правильный, точный, соответствующий истине», правильный — «такой, как должно». В условиях, когда S не равно Р и S не равно R, теряется вера как «искренняя убеждённость» в правильности, истинности общепринятой идеологии. Истинная (вера) приобретает совершенно противоположный смысл, может быть обозначена как «ложное» учение и войти в ассоциативно-семантическое поле слова-концепта ложь. (Заметим, что типовой реакцией на стимул ложь является социализм в СССР /РАС1; 75/) Таким образом, истинная (вера) представляет диффузную зону полей истины, правды и лжи.

истины входит также ассоциат самосожженье, связанный особыми отношениями со словом-стимулом и с ассоциатом истинное мщенье. «Значение “истинный” может восходить к значению “очищенный огнём” (огонь считался очищающей магической стихией)» [6]. У Высоцкого: «То было истинное мщенье — // Бессмысленно себя не жгут: // Людей и гор самосожженье...» («Водой наполненные горсти...»). Самосожжение как «проявление религиозного фанатизма» связывается с обретением пути к Богу, к Истине через очищение огнём и страданием. Самосожжение в переносном смысле сродни религиозному исступлению и сохраняет за собой семы огонь и страдание, но здесь речь пойдёт о внутреннем огне, испепеляющем человека.

Закономерность включения ассоциата самосожженье в поле истины у Высоцкого, его значимость подтверждаются межтекстовыми ассоциациями. Искатель истины из «Баллады о Кокильоне» был «мечтой испепелён» (испепелён — от испепелить (высок.) — «обратить в пепел, сжечь дотла»), то есть сжигаем внутренним огнём — жаждой «до истины добраться», и эта жажда тоже сродни религиозному стремлению к истине; не случайно Кокильон назван фанатиком («Забыл фанатик намертво про кран»), что здесь обозначает «страстно преданный какой-нибудь идее, делу», а в первом словарном значении трактуется как «человек исступлённой религиозности».

В поэзии Высоцкого актуализируются этимологические связи истины и правды, поэтому околоядерные зоны выявленных полей включают также ассоциаты, которые на уровне языковой синхронии не входят в словообразовательные гнёзда слов-стимулов. Так, контекст, в котором у Высоцкого употребляются слова истый (истые), исто, позволяет говорить о том, что они связываются с истиной ассоциативно-семантически, их этимологические связи со словом-концептом «оживляются». Случаи словоупотребления истый (истые), исто истина и свидетельствующих об имплицитном присутствии его. Обратимся, например, к строкам «Случая на таможне»: «Тяжело // с истыми // Контрабан- // дистами! // <...>Таскают — кто иконостас, // Кто крестик, кто иконку, — // И веру в Господа от нас // Увозят потихоньку». Сочетание вера в Господа вызывает такие устойчивые ассоциации, как истинная (типовой ассоциат на стимул вера /РАС3; 32/) и истина (типовая реакция на стимул от Бога /РАС4; 105/; в Боге — типовая реакция на стимул истина /РАС3; 70/; Бог и — типовые ассоциаты по отношению друг к другу).

Околоядерная зона поля правды у Высоцкого представлена обширным рядом дериватов, неоднократно встречающихся в текстах. Правдив(ый), вправду — входят в гнездо правды. Оправдать, оправдание, правосудье, справедливость, право (вводное слово), правый (1 — «находящийся с правой стороны»; 2 — «1. Справедливый, содержащий правду. 2. Невиновный; не нарушивший каких-н. норм закона. 3. Крат. ф. Не сделавший ошибки, правильно думающий, говорящий, поступающий»), направо, справа — на современном этапе не входят в гнездо , но контексты употребления свидетельствуют об актуализации сем, интегральных со словом-концептом правда. Так, в современном русском языке утрачены прямые пересечения между полями правды и закона и суда, что связано с противопоставлением высшей справедливости и людского беззакония. Ассоциации с правдой как этическим идеалом относятся только к Божиему суду [7]. Контекстные употребления Высоцким слов оправдать, оправдаться, оправдание говорят об ассоциациях как с человеческим судом, так и с высшей справедливостью. Например, в тексте «И снизу лёд, и сверху — маюсь между...» оправдаться в первом словарном значении — «доказать свою правоту, невиновность» ассоциируется именно с высшей правдой — Божьим судом: «Мне меньше полувека — сорок с лишним, — // Я жив, тобой и господом храним. // Мне есть что спеть, представ перед всевышним, // Мне есть чем оправдаться перед ним».

Ближнюю периферию представляют также характерные для текстов Высоцкого реакции на стимулы истина и правда, типовые и индивидуально-авторские, обладающие общими со словом-стимулом интегральными семами. Околоядерная зона поля истины включает многочисленные ассоциаты, представляющие один из основных параметров истины — поиск и объединённые архисемой поиск: «видовые проявления истины» — суть, цель, философский камень, корень жизни, дно, глубина; глаголы «языка истины» — добраться, найти, познать; «источники истины» — спор, в вине. Примеры: «Душа его просила и плоть его хотела // До истины добраться, до цели и до дна...» («Баллада о Кокильоне»); «Ни философский камень больше не ищу, // Ни корень жизни, — ведь уже нашли женьшень» («Песня конченого человека»). Философский камень (перен. — «начало всех вещей, суть»), корень жизни (корень — перен. — «начало, исток, то главное, на чём строится что-н., что является сущностью чего-н.») и личная форма глагола искать свидетельствуют об имплицитном присутствии слова-концепта истина. Истина — типовая реакция на стимулы искать, поиск /РАС2; 115; РАС4; 105/, суть — типовая реакция на стимул истина /РАС3; 70/. Поиск философского камня и корня жизни как сути, сущности ассоциируется с поиском истины. Обратную сторону поиска истины — отказ от него, что связано с отказом от жизни в целом, — представляют «лекарственные средства», которыми подменяется целительная истина: .

Специфика дальней периферии полей истины и правды заключается в том, что образуется обширная диффузная зона, поскольку выделенные поля пересекаются. Одна из важнейших точек пересечения — слово-концепт ложь, являющееся репрезентантом соответствующего концепта, значимого в картине мира поэта, и стимулом, организующим, в свою очередь, ассоциативно-семантическое поле. Ядерная зона поля, доминантой которого является слово-концепт ложь, представлена у Высоцкого группой ассоциатов: обман, неправда, враньё, фальшь, обман-коварство. Ядро поля лжи окружено многочисленными ассоциатами, входящими в разные деривационные гнезда: ложный, ложно, лживо, лгать, лгун; врать, соврать, наврать, врущий, врун, враль; обмануть; коварный; . «Лидером» по употребительности среди указанных ассоциатов является глагол врать (более десяти употреблений), что совпадает с ассоциативной нормой: врать — высокочастотный типовой ассоциат на стимул ложь /РАС1; 75/. К околоядерной зоне поля лжи относятся также ассоциаты клеветать, покривить душой. Обыгранный в «Песне певца у микрофона» фразеологизм кривая душа («Ведь если я душою покривлю — // Он ни за что не выпрямит кривую») и Кривая в персонифицированном употреблении («Вдруг навстречу мне — живая // Колченогая Кривая...» — «Две судьбы») также включаются в поле лжи. Неслучайность ассоциатов с семантическим множителем крив- в поле лжи обусловлена ассоциативно-семантическими связями с кривдой — системным синонимом лжи (кривда, покривить, — дериваты одного словообразовательного гнезда); актуальность этих связей подтверждают данные РАС: на стимул ложь зафиксированы такие реакции, как кривда, кривой /РАС1; 75/. Сам синоним лжи кривда не представлен у Высоцкого.

«Носители лжи» у Высоцкого — врун, враль, лгун, хитрец. Всем им свойственна сема намеренность, усиливающая отрицательные коннотации. Помимо этих имён, «носителей лжи» в картине мира поэта представляют такие оценочные номинации, характеризующиеся, в частности, семой подлый, как: подлец, предатель (предатель — типовой ассоциат на стимул ложь , мерзавец, трус, проходимец, кликуша. Пример: «Но не все, оставаясь живыми, // В доброте сохранили сердца, // Защитив свое доброе имя // От заведомой лжи подлеца» («Песня о времени»).

Актуальной для рассматриваемого фрагмента языковой картины мира Высоцкого представляется группа ассоциатов, неоднократно встречаемых в текстах и характеризующихся тесной семантической близостью: сплетни, слухи, кривотолки, молва, навет, наговор («явления-распространители лжи»). В целом группы ассоциатов, представляющие околоядерную зону поля лжи в картине мира Высоцкого, объединяются существенными признаками: как правило, они представляют сферу намеренного искажения истины и нарушения этической нормы, содержат устойчивые негативные коннотации.

Околоядерные зоны анализируемых полей включают группы ассоциатов, выражающих характеристики истины, правды и лжи. Привлекает внимание то, что истина у Высоцкого получает единственное определение простая (соотносимо с типовыми ассоциациями: истинный — типовая реакция на стимул простой /РАС2; 115/, простые истины — устойчивое сочетание): «Мы вдруг познали истину простую...» («Революция в Тюмени»). Постпозитивное определение при слове-концепте подчёркивает одно из основных достоинств истины в аспекте её выражения — простоту. Правда и ложь наделяются в текстах многочисленными определениями, характеризующими их с разных сторон. Возможно, таким образом в картине мира Высоцкого отражены базовые знания о единственности истины и множественности правды и лжи. В картине мира поэта отражён широкий спектр свойств многочисленных «правд»: нежная / голая, чистая, легковерная / Правда («Притча о Правде и Лжи»); «И правду // Спою других не хуже я...» («Баллада об оружии»); «Я узнаю мучительную правду...» («Она была чиста, как снег зимой...»). Этот спектр представляет специфику одного из самых противоречивых русских концептов. Что касается характеристик лжи, то все они выражают сугубо негативные коннотации (грубая / хитрая, грязная, явная, коварная / Ложь в «Притче о Правде и Лжи»; заведомая ложь в «Песне о времени»).

Исходя из эквиполентности антонимических оппозиций истина — ложь и правда — ложь, мы говорим также о диффузной зоне полей истины, правды и лжи, центром которой является человек. Диффузная зона полей представляет сферу особого исследовательского интереса. Она является показателем антиномичности, присущей мировидению поэта: экспликация в текстах диаметрально противоположных точек зрения на сущность одного явления обусловливает включение целого ряда ассоциатов и в поле , и в поле правды, и в поле лжи. «Антиномичность вовсе не говорит: “Или то, или другое неистинно”; не говорит также: “Ни то, ни другое не истинно”. Она говорит лишь: “И то, и другое истинно, но каждое по-своему; примирение же и единство — выше рассудка”» [8]. Ассоциат человек на пересечении полей истины, правды и лжи обусловлен следующим: правда и ложь — в каждом человеке, каждый из нас — потенциальный носитель того и другого начала, и каждый оказывается в ситуации выбора; в то же время в ситуации поиска истины может оказаться каждый, но не всем дано её найти, она изначально — вне человека. Истина «принадлежит не сфере повседневной человеческой жизни, а сфере абстрактной науки или Божественному миру. В каком-то смысле истину знает только Бог» [9]. «Первоносителя истины» в поле истины у Высоцкого представляют номинации Бог, господь, всевышний, Христос, Он. В то же время господь и всевышний правдой как высшим судом, святой правдой-справедливостью и входят в поле правды. Характерно, что в языковой картине мира поэта, с одной стороны, нашло отражение представление об истине как соответствии действительности (источник), которую в какой-то мере может знать только Бог (первоноситель), и представление о правде как соответствии этическому идеалу, справедливости, норме (источник) в человеческом мире (носитель — человек). С другой стороны, реализуются ассоциации с видением правды как соответствия идеалу, имеющему божественное происхождение, правды как высшего суда (не случайно в текстах поэта актуализированы связи правды со словами области права (оправдаться, правосудье), что соответствует осмыслению концепта в диахроническом аспекте.

«субъектов-носителей», то поле истины содержит обширную группу ассоциатов, представляющих истину научную и характеризующихся интегральными со словом-стимулом семантическими множителями нау- и зна: учёный, мученик науки, учитель скромный, Кокильон, фанатик. Этот ряд ассоциатов включает многочисленные имена собственные, наиболее частыми среди которых являются Ньютон, Эйнштейн. Неоднократно встречается в текстах само слово наука, обладающее интегральными со словом-концептом истина семантическими множителями нау-, зна-, сущ- /РСС [10]/. Типичные атрибуты науки эксплицированы в «Балладе о Кокильоне»: учёный, любивший «наукой баловаться», «лабораторию держал», где «в один момент в эксперимент включился», и хотя «был и в этом опыте изъян», в результате «народ его открытьем дорожит». Эксперимент, лаборатория, опыт — включены в РСС в статью дескриптора истина как обладающие общими с ним семантическими множителями: (опыт-, нау-), опыт (объект-, опыт-, прак-, отра-, зна-). Открытье обладает общим со словом-концептом истина семантическим множителем сущ- (по одному из значений глагола открыть — «установить существование, наличие кого-, чего-нибудь ранее неизвестного») и как «обнаружение, выявление чего-либо ранее скрытого» — ассоциативно-семантически связано с истиной, которая традиционно осмысляется как «нечто, лежащее внизу, в глубине, скрытое от чужих взоров» [11]. Кстати, в РАС в качестве ассоциата на стимул открывать зафиксирована реакция истину /РАС2; 115/. Объединим рассмотренные ассоциаты в группу «наука и атрибуты».

Поиск научной истины связывается в текстах Высоцкого с таким проявлением не-истины, как ошибка: «Я думаю — учёные , — // Прокол у них в теории, порез: // Развитие идёт не по спирали, // А вкривь и вкось, вразнос, наперерез» («У профессиональных игроков...»). Здесь наврать — «действовать неправильно, неверно, ошибиться». Жизнь не подчиняется сухим законам научной теории: «Мой мозг, до знаний жадный как паук, // Всё постигал: недвижность и движенье, — // Но толка нет от мыслей и наук, // Когда повсюду — им опроверженье» («Мой Гамлет»). Однако «человек заслуживает поощрения, даже если его поиски истины оказались безрезультатными или сопровождались ошибками» [12]. Сами ассоциаты ошибка, ошибаться связаны со сферой ненамеренного искажения истины — заблуждения — в периферийной зоне поля лжи и являются точками пересечения с периферией поля истины.

Для диффузной зоны полей истины и правды характерны ассоциаты с семой «предсказатель», представляющие сферу истины-откровения («субъекты-носители истины и правды»). Специфика соотношения истина — субъект и правда — субъект изнутри во внешний мир. «Субъекты-носители истины и правды» — те, кому было дано знать истину и передать её людям. Так, Кассандре, наделённой даром ясновидения, дано было знать истину, и предсказания её сбывались, то есть соответствовали правде; истина предсказания становилась правдой в контексте человеческой судьбы. В «Песне о вещей Кассандре» на уровне текстовой парадигматики выстраивается ряд ассоциатов: Кассандра — безумная девица — ясновидец — ведьма: «Без умолку безумная девица “Ясно вижу Трою павшей в прах!” — // Но ясновидцев — впрочем, как и очевидцев — // Во все века сжигали люди на кострах. // <...> Над избиваемой безумною толпою // Кто-то крикнул: “Это виновата!”» Ассоциаты указывают, что называемое лицо обладает сверхъестественными способностями, даром предвидения. Относительно номинации Кассандра это подчёркивается определением вещая (вещий — «высок. предвидящий будущее, пророческий»). В сочетании безумная девица определение также значимо: безумие издавна считалось признаком близости к Богу (богам), безумных считали наделёнными даром предсказания, своего рода «проводниками» истины из «верхнего» мира в мир людей. Ведьма — «колдунья, обозначение лица женского пола, со сверхъестественными способностями». Ясновидец — «обладатель дара ясновидения, сверхъестественной проницательности»; проницательность — «предвидение, предсказание». Вещая Кассандра — одна из ясновидцев. Таким образом, , безумная девица, ясновидец и ведьма обладают интегральными семами и сверхъестественные способности. Небезынтересно обратиться к этимологии: ведьма и вещий — от — «знать», древнерусское въдь «колдовство, ведовство, знание» [13]. Сема знание, присущая ассоциатам и ведьма, объединяет их со словом-концептом истина, которое обладает семантическим множителем зна- «знание» и для ассоциатов безумная девица и ясновидец, обозначающих в «Песне...» лицо, наделённое даром предсказания: оно подразумевает предзнаниепрорекать объединены «предсказывать, предвещать, предвозвещать, предрекать, провидеть и разоблачать будущность; предзнаменовать»; в статью предзнаменовать входит «предзнание, предузнание, предведенье» /Д3; 505, 385/ [14]. Выбивается из этого ряда «носителей истины и правды» ассоциат , объединённый рифмой с ассоциатом ясновидец, также обладающий интегральной семой знание. — «тот, кто наблюдает, наблюдал какое-то событие, явление, то есть видит (видел) то, что есть (что было) на самом деле». Соответственно, очевидец знает правду-истину. Знание очевидца — иного характера, нежели знание ясновидца: это не предвидение, не истина-откровение, а видение «собственными очами», субъективная правда, что позволяет отнести этот ассоциат к полю правды. Тем не менее, знание истины (правды-истины), — вне зависимости от того, предвидел ты её или увидел, — делает «носителя» гонимым людьми. Сравним, кстати: «Но ясновидцев — впрочем, как и очевидцев — // Во все века сжигали люди на кострах» («Песня о вещей Кассандре») — «И святая инквизиция под страх // Очень бойко продавала индульгенции, // Очень шибко жгла учёных на кострах» («Наши предки, люди тёмные и грубые...»). Толпа готова растерзать Кассандру, объявив её виновницей всех бед: «Когда сбылись все предсказания на славу, // Толпа нашла бы подходящую минуту, // Чтоб учинить свою привычную расправу»; в «Балладе о Кокильоне» — «мученик науки, гоним и обездолен, // Всегда в глазах толпы он — алхимик-шарлатан». Путь страдания и гонений, противопоставленность толпе объединяет учёного и прорицательницу, сферу абстрактной науки и истины-откровения.

«Песне о вещем Олеге». В отличие от вещей Кассандры, ассоциат вещий Олег входит в диффузную зону и лжи, поскольку совмещает семы, интегральные как с первым словом-стимулом (знание, предзнание, поскольку вещийошибка, поскольку ошибся, не расшифровал предсказание волхвов). «Носитель истины и правды» в «Песне...» — человек («Как вдруг подбегает к нему человек — // И ну шепелявить чего-то...»), («Напился, старик, — так пойди похмелись, // И неча рассказывать байки...»), один из седых волхвов, предсказывающих «по истине» («Волхвы-то сказали с того и с сего...»). «Носителями истины и правды» становятся опять-таки существа, наделённые сверхъестественными способностями: волхв — «колдун, чародей у древних славян». И опять-таки эти существа гонимы людьми: «Долго дружина топтала волхвов // Своими гнедыми конями». «Песне о вещей Кассандре» истину, ставшую затем правдой, «передаёт изустно» «безумная девица», то здесь — «седые волхвы, // К тому же разя перегаром».

Кстати, в народе говорят: «Старый что малый». Возникают ассоциации с двумя возможными переводами пословицы, которая привлекла внимание В. Г. Гака и А. Д. Шмелёва: «Утверждение Истину говорят только пьяные, дети и дураки (в этом переводе В. Г. Гак цитировал немецкую пословицу) говорит о пьяных, детях и дураках как о людях, которым только и доступно познание высшей истины (другие люди обычно делают ложные утверждения); утверждение Правду говорят только пьяные, дети и дураки » [15].

В песне «Купола» вновь появляются вещие мифологические существа: «Птицы вещие поют — да всё из сказок». Сирин, Алконост, Гамаюн — птицы вещие — пополняют группу собственно «носителей истины», поскольку не принадлежат человеческому миру.

Номинация , входящая в группу ассоциатов «носителей истины и правды», рядом с номинацией гадалка, представлена в «Мистерии хиппи»: «Прорицатели, гадалки // Напророчили бедлам...» Прорицатель — «Прорекатель, прорицатель, -ниц, прорицающий что-либо, по истине или ложно; пророк и лжепророк, гадатель» /Д3; 505/. Гадалка — «женщина, занимающаяся гаданием, то есть ритуальными приёмами, предопределяющими узнавание прошлого или будущего». Сравним: «Гадалка, гадатель <...> отгадчик, занимающийся ворожбой; ворожея, вещуйка» /Д1; 339/. В «Мистерии хиппи» содержится указание на сбывшееся прорицание, то есть прорицание «по истине»: бедлам — «хаос, неразбериха»; так можно назвать ситуацию, отражённую в тексте («Мы рвём — и не найти концов»; «Узы мы свели на нуль...»; «Как знать, что нам взять взамен неверия?»). Однако гадалка войдёт в диффузную зону ассоциативно-семантических полей истины, правды и лжи«Свой остров»: «Мне накаркали беду с дамой пик, // Нагадали, что найду материк, — // Нет, гадалка, ты опять не права — // Мне понравилось искать острова». Не права — то есть нагадала неправильно, ошиблась, «результаты» гадания не соответствуют действительности; сема «ошибка», наведённая контекстом, объединяет ассоциат гадалка с одним из компонентов периферии поля лжи.

«носителей истины и правды» занимает пророк — «1. В религии: избранник Бога на земле, открывающий его волю и смысл истории — прошедшее, настоящее и будущее. 2. Перен. Тот, кто пророчит, предсказывает что-н.». Ср.: «Пророк м., пророчица ж. — кому дан свыше дар провидения, или прямой дар бессознательного, но верного прорицания; озарённый Богом провозвестник, кому дано откровение будущего; иногда говор. вмст. прорицатель вообще» /Д3; 505/. Толкование прямо указывает на семантическую связь слова-концепта и ассоциата пророк: верное прорицание значит «соответствующее истине». Что касается ассоциативной нормы, в РАС на стимул зафиксирована реакция истинный /РАС6; 160/. И именно пророк истина: «Мы многое из книжек узнаём, // А истины передают изустно: // “ нет в отечестве своём”, — // Но и в других отечествах — не густо» («Я из дела ушёл»). Текст включает пять словоупотреблений гиперонима пророк, а также гипонимы — Магомет, : «Пророков нет — не сыщешь днём с огнём, — // Ушли и Магомет, и . // Пророков нет в отечестве своём, — // Но и в других отечествах — не густо». Рядом с ними оказывается поэтическое я: «Я из дела ушёл, из такого хорошего дела!» и поэт, в соответствии с длительной культурной традицией, — типовые ассоциаты по отношению друг к другу. У Высоцкого это находит своеобразное отражение: в соседних строках объединяются поэт Христос (как мы помним, «он был поэт») и пророк Магомет«Истые контрабандисты», как выясняется, «к нам ездят неспроста — // Задумайтесь об этом! // — И возят нашего Христа // На встречу с Магометом».

С проблемой предсказания, предвидения связана такая группа ассоциатов, как ясновидение, предсказание, пророчество, , мираж, бред, сон («явления — носители»). Ясновидение, предсказание, пророчество истины и правды, виденье, мираж — в поле лжи, сон и бред «... Что было правдою во сне, // Что было ложью? // Коль этот сон — виденье мне, — // Ещё везенье! // Но — если было мне во сне // Ясновиденье?» («Дурацкий сон, как кистенём...»). Неоднократное обращение в текстах Высоцкого к проблеме предсказания подчёркивает актуальность вопроса о свободе выбора человека, возможности или невозможности избежать предначертанного, изменить свою судьбу. Судьба — слово-концепт, к которому мы неизбежно приходим, исследуя поля истины, и лжи. Ассоциативно-семантически оно связано и с истиной, и с правдойложью. Так, ассоциаты от вещей Кассандры до пророчества, представляющие в картине мира поэта диффузную зону полей и правды, являются показателями этих связей, поскольку концепт судьбы, с одной стороны, предполагает предварение событий, их предопределённость, а с другой стороны — реализацию жизненной программы, о которой судят в ретроспективе, с точки зрения соответствия действительности, известной человеку, то есть с точки зрения правды-истины. Особые связи прослеживаются между словом-концептом и словом-концептом ложь. С одной стороны, судьба связывается синтагматическими ассоциациями с околоядерным компонентом поля лжи, обман : «И судьба всех — финита...» («Я верю в нашу общую звезду...»). С другой стороны, «Судьбу не обойти на вираже // И на вашей не объехать» («Я спокоен — он мне всё поведал...») — «На кривой не объедешь» — то есть «не обманешь, не проведёшь».

Истина и в картине мира Высоцкого переплетаются, и если в споре рождается истина, то «... судьба — до последней черты, до креста // Спорить до хрипоты (а за ней — немота), // Убеждать и доказывать с пеной у рта, <...> // Что — лабазники врут про ошибки Христа» («Мне судьба — до последней черты, до креста...»).

В заключение отметим, что оппозиции истина — ложь и правда — ложь к истине, правде и лжи отражает закономерности видения мира поэта, личностные нравственно-этические убеждения. Текстовая и концептуальная оппозиционность истины и лжи, и лжи в творчестве В. С. Высоцкого связана с общим мироощущением «противочувствия и противомыслия» [16] поэта, что, в свою очередь, отражает полемичность русской мысли и литературы, то есть особенность менталитета.

Приложения:

— модели околоядерных зон полей, организованных словами-концептами истина, , ложь;

— модель рассматриваемого фрагмента картины мира;

— сводная сопоставительная таблица выявленных лексико-тематических групп ассоциатов.

Приложение 1

Околоядерная зона поля

Приложение 2

Околоядерная зона поля правды

Приложение 3

лжи

Приложение 4

Фрагмент картины мира, организованный

словами-концептами истина, , ложь

Группы ассоциатов, зоны пересечения

Приложение 5

Сводная сопоставительная таблица

рассмотренных лексико-тематических групп ассоциатов

Примечания

[1] «Концепт — это термин, служащий объяснению единиц ментальных и психических ресурсов нашего сознания и той информационной структуры, которая отражает знания и опыт человека; концепт — оперативная единица всей картины мира, отражённой в человеческой психике» ( Концепт // Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996. С. 90).

[2] Текстовый материал анализируется по изд.: Высоцкий В. С. Сочинения: В 2 т. / Подгот. текста и коммент. А. Е. Крылова. Екатеринбург, 1997. Курсив в цит. наш. — Е. С.

— Русский ассоциативный словарь / Ю. Н. Караулов и др. Кн. 1–6. М., 1994–1996. Здесь и далее ссылки на него даются в тексте с указанием номеров книг и страниц.

[4] Толкования слов, кроме специально оговоренных случаев, даются по изд.: Словарь русского языка / Под ред. А. П. Евгеньевой: В 4 т. М., 1957–1961.

[5] Шатуновский И. Д. Семантика предложения и нереферентные слова: Значение. Коммуникатив. перспективы. Прагматика. М., 1996. С. 121.

[6] Маковский М. М.

[7] Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. 2-е изд., испр. М., 1999. С. 565.

[8] Флоренский П. А. Столп и утверждение истины. М., 1990. Т. 1(1). С. 159–160.

[9] Правда vs. Истина в диахроническом аспекте // Логический анализ языка: Истина и истинность в культуре и яз. М., 1995. С. 55.

[10] Русский семантический словарь: Опыт автомат. построения тезауруса: от понятия к слову / Ю. Н. Караулов, В. И. Молчанов, В. А. Афанасьев; Отв. ред. С. Г. Бархударов. М., 1982. С. 159.

[11] Гак В. Г.

[12] Там же. С. 29.

[13] Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. 1953–1958 / Пер. с нем. и доп. О. Н. Трубачёва. М., 1964–1973. Т. 1. С. 283, 285.

[14] Здесь и далее ссылки на издание: Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1995; с указанием номеров тома и страниц.

[15] Шмелёв А. Д. Указ. соч. С. 55.

[16] Лассан Э. Но