О КОМПОЗИЦИОННЫХ ПОВТОРАХ
При слушании и чтении лирических произведений В. С. Высоцкого невозможно не заметить большого количества повторов, которые являются одним из основных принципов стихосложения поэта. Такой принцип объясняется общим тяготением лирической поэзии к народной песне и особым тяготением лирики Высоцкого к фольклорной песне в частности.
Нами отмечено более 280 примеров, являющихся композиционными повторами. Причем мы учитывали только ярко выраженные повторы: анафоры, эпифоры, рефрены, кольцо строфы, кольцо стихотворения и сложные сочетания этих приемов. Не учитывались те случаи, в которых повторы осуществлялись путем сходных рифм, что, наверное, может стать темой отдельного рассмотрения.
Итак, обратимся к примерам композиционных повторов и попробуем составить их функциональную классификацию.
Прежде всего обращает на себя внимание обилие анафор — повторение одного и того же слова в начале строки. Вспомним, например, третью строфу известнейшей «Наводчицы»:
Сегодня вы меня не пачкайте,
Сегодня пьянка мне — до лампочки:
Сегодня Нинка соглашается —
Сегодня жисть моя решается! [1]
Здесь настойчивое и даже несколько агрессивное сегодня заметно усиливает эмоциональный настрой стихотворения. Оно утверждает личностную свободу выбора, право любить кого хочется и тогда, когда этого действительно хочется. Первая строфа текста тоже начинается с этого слова («Сегодня я с большой охотою...»), что, конечно, при пятикратном повторении усиливает выразительность стихотворения и, соответственно, помогает ярче выразить главную мысль.
Если нравится — мало?
Если влюбился — много?
Если б узнать сначала,
Если б узнать надолго!
Где ж ты, словарный запас!
Эх, не влюбиться бы в вас! /2; 10/.
Есть случаи обратного композиционного построения стихотворения, когда сначала идет бурное развитие темы, в конце оно замедляется, а с помощью анафоры создается особый смысловой акцент. Например:
Потому, что не помним дорогу назад,
Потому, что сидели в бараках без окон,
Потому, что отвыкли от света глаза! [2]
Но все же главную акцентную миссию у Высоцкого несет — повторяющаяся концовка. Эпифора может быть не в каждой строфе, а также может иметь вариации, но она всегда возвращает к теме, подводит итог, к ней стягиваются все сюжетно-композиционные нити.
Все это мы можем наблюдать в «Моей цыганской», четыре строфы которой заканчиваются знаменательным «Все не так, как надо!» или «Все не так, ребята...» /1; 204/.
Располагаясь в конце каждой строфы, эпифора зачастую становится композиционным костяком, на котором строятся все остальные элементы. Так происходит в стихотворении «Я в деле». Каждая из трех шестистрочных строф имеет эпифору: «И дальше буду делать точно так», «И дальше буду так же поступать», «И дальше он останется таким» /1; 31/.
Особый интерес представляют случаи кольцевой композиции, в которой эпифора охватывает все стихотворение. Так, например, «Город уши заткнул» начинается зачином:
И все граждане спрятались в норы.
А у меня в этот час еще тысячи дел, —
Задерни шторы и проверь запоры! /1; 23/.
Последняя строфа возвращает к той же самой теме после рассказа об удачной краже. Завершается развитие темы четверостишьем, которое является вариацией первой строфы:
—
Для меня лишь начало работы...
Спите, граждане, в теплых квартирках своих —
Спокойной ночи, до будущей субботы!
«Кто за чем бежит» кольцо композиции не ярко выражено, содержится лишь намек на возвращение, последняя строфа в два раза короче первой и содержит многоточие. Но тем не менее метафора спорт — жизнь; манера бежать — манера жить, присутствующая в стихотворении, с такой полнотой не могла бы реализоваться без кольцевой композиции, подчеркивающей небольшое количество моделей поведения людей и в спорте, и в жизни.
«Песенке про мангустов» кольцевая композиция прямо соотнесена с безвыходной псевдодиалектикой Добра и Зла в человеческой жизни, и форма произведения абсолютно соответствует содержанию. Характерно, что здесь же дана ссылка на фольклорную «Сказку про Белого Бычка» /1; 365/.
Естественно, использование повторов в произведениях Высоцкого связано и с наличием рефренов, которые, собственно, являются одной из разновидностей повторов. Прежде всего можно выделить достаточно большую группу рефренов, основная функция которых – поддержка главного лирического настроения всего текста. Чаще всего такие рефрены (припевы) существуют или вообще без вариаций в пределах одного произведения, или же изменения в них минимальны и незначимы. Такой тип рефрена можно видеть в песне «Так случилось – мужчины ушли...» /1; 393/.
Гораздо более сложные ситуации возникают тогда, когда рефрен стремится видоизмениться и вариации достигают такого уровня, что рефрен становится больше похож на самостоятельную строфу. Например, в песне «Мы вращаем Землю» изменение рефрена служит условием развития сюжета. При этом собственно, повторяется только последняя строка — «От себя, от себя!» /1; 414/, да и она варьируется в финале. «Заповедник» демонстрирует, на наш взгляд, как раз случай активного рефрена, поскольку здесь он уже является самостоятельной строфой (строфами).
Реже встречаются безвариативные рефрены, функции которых выходят далеко за пределы простого поддержания определенного настроения. В песне «Парус» рефрен, повторяющийся три раза, прерывает, останавливает во времени сюжетное движение /1; 160/. Такие остановки необходимы потому, что основные строфы оторваны друг от друга тематически, они существуют почти сами по себе. Такое построение мы назовем эмблематичным — самостоятельная эмблема, существующая в условном пространстве и времени). Для эмблематичного построения характерен особый синтаксис: неполные предложения, восклицания, повторяющиеся союзы. Строфы приобретают достаточную обособленность, многозначительную недосказанность, и рефрен объединяет произведение в одно целое. Схожую ситуацию, на наш взгляд, можно увидеть в стихотворении «Темнота».
Говоря о рефренах с повышенной смысловой значимостью, столь характерных для творчества Высоцкого, следует обратить внимание на случай, когда в диалоге Борисова и следователя рефрен повторяется пять раз. Четырежды Борисов «упрямо повторяет» официальную версию о том, как он по уставу – правильно – стрелял. И только один раз рефрен раскрывает напряженную любовную коллизию, которая приводит к трагической развязке:
На крик души «Оставь ее!» он стал шутить,
На мой удар он закричал: «Кончай дурить!»
Я чуть замешкался — я был обижен, зол, —
К этому измененному рефрену поэт ведет нас неспешно, и именно измененный – честный, а не придуманный для следователя — «крик души» дает сюжету такой неожиданный и шокирующий поворот, какого не могут дать эмблематичные, стремящиеся к самостоятельности строфы в приведенных ранее стихотворениях. В своих «Заметках о лирике» Т. Сильман писала о том, что в стихотворении присутствуют эмпирическая и философская обобщающая части [3]. В лирической системе Высоцкого часто встречаются такие рефрены, которые являются философскими выводами, а роль эмпирических наблюдений выполняют основные строфы. Такое построение можно видеть в «Разбойничьей», где после каждых двух эмпирических строф следует рефрен-обобщение. Он вариативен, но постоянен в том, что «Сколь веревочка ни вейся...» /1; 500/.
Довольно часто Высоцкий пел таким образом, что при переводе текста в графику приходилось строки располагать в виде повторяющейся коды, которая образуется сочетанием анжамбамана (переноса) и укороченной строки. Такое композиционное построение мы отнесли бы к разряду ритмико-синтаксических (в отличие от вышеприведенных ритмико-стилистических) рефренов:
Но... плохо за часами наблюдали
счастливые,
Торопили Время, понукали
крикливые /2; 309/.
Наконец, как особую группу повторов можно выделить примеры фонетической организации произведения, когда подчеркнуто повторяющиеся ряды гласных или согласных звуков организуют структуру текста. Так, например, в «Падении Алисы» в десяти строках шесть раз повторяется слово и вместе с тем выстраивается ряд повторяющихся согласных: ш-ч-ш-ч-ш-ч... В «Причитаниях Гусеницы» повторяются целые слоги: Гу, Си – гусы, гуса – куса... И таких примеров множество.
В подавляющем большинстве случаев Высоцкий пользуется не одним из выделенных приемов композиционных повторов, а сочетает в одном стихотворении анафоры, рефрены, эпифоры, кольцо строфы, кольцо стихотворения, повторяющиеся фонетические ряды. Получается сложный, причудливый, многообразный композиционный рисунок. Характерный пример – «Охота на волков», где использованы едва ли не всё разнообразие и едва ли не все возможности повторов в композиции произведения.
«Композиция лирических стихотворений» писал о том, что в народных песнях припев обычно пелся хором, а запев — выделялся сольной партией певца [4]. Мы бы предложили рассмотреть такой вариант: в песнях Высоцкого присутствует стремление к сольной партии во всем тексте, в том числе и в многочисленных рефренах-припевах, что говорит о доминировании авторского, литературного взгляда на мир над песенно-фольклорным. Но это же положение можно рассмотреть и в ином ключе. В. М. Жирмунский в 1921 году сетовал на то, что «В современной русской лирике <...> припев по-прежнему не играет существенной роли: он до сих пор не сделался у нас приемом выражения индивидуального переживания в чисто лирических стихотворениях, как у Брентано» [5].
Думаю, мы имеем полное право сказать, что Владимир Семенович Высоцкий едва ли не первым в истории русской лирики реализовал возможности рефренов: припев-рефрен, как и другие варианты композиционных повторов, бесспорно, стали в его поэзии важным и эффективным приемом выражения индивидуального переживания.
Примечания
[1] Здесь и далее произведения Высоцкого цит. по изд.: Высоцкий В. С. — с указ. номеров тома и страниц в тексте (кроме случаев, оговоренных особо). Т. 1. С. 64.
[2] Высоцкий В. С. Собрание соч.: В 5 т. Т. 1. Тула, 1993. С. 296.
[3] Заметки о лирике. Л., 1977. С. 76.
[4] Композиция лирических стихотворений // Теория стиха. Л., 1975. С. 493.
[5] Там же. С. 497.