Сёмин Андрей: "Понятье "кресло"... " всё же "... интересно... "

В собраниях сочинений В. Высоцкого в 2-х томах / Сост. А. Крылов. - М., «Художественная литература», 1991 (далее СС2) и в 8-ми томах / Сост. С. Жильцов. - Вельтон В. В. Е., Германия, 1994 (далее СС7), во вторых томах на стр. 215 и 96 соответственно, в «блоке» песен к спектаклю Московского театра сатиры «Последний парад» по одноимённой пьесе А. Штейна опубликован следующий текст:

Песня Понедельника

Понятие "кресло" -
Интересно:
Ведь в креслах отдыхают, -
Так почему же словом "кресло"
Рабочье место
Называют?

Кресло стоит - ангел на нем,
бес ли?

Как усидеть мне на своем
кресле!
Приятно, если
Сидишь на кресле, -

И выбрать кресло -
Тоже лестно, -
Но чаще - кресло выбирает.

Надо напрячь на ответственном
мне слух,
Чтоб поступать соответственно
креслу.

Во втором томе СС7 на стр. 392 приведён «первоначальный вариант» песни, также из четырёх строф, с началом «Осталась сзади середина века...»

В собрании стихов и песен В. Высоцкого в 3-х томах / Сост. А. Львов и А. Сумеркин. - «Apollon foundation, Russica publishers», Нью-Йорк, 1988 (далее СС3) оба эти текста, со значительными разночтениями с СС7 (в частности, второй текст содержит шесть строф), приведены, как равноправные наброски, без заглавия и указания на принадлежность к пьесе/спектаклю «Последний парад». Последнее обстоятельство для 1988 года вполне простительно, поскольку ни в спектакль, ни в пьесу эти стихи не вошли ни в том ни в другом виде.

Между тем, при взгляде на автограф «Осталась сзади середина века...» (РГАЛИ, фонд 3004, опись 1, ед. хр. 65, л. 4 и 4 об) возникает удивление – почему публикаторы ограничились лишь четырьмя-шестью строфами этого текста, если в рукописи, пусть и явно черновой, но и не обременённой большим количеством исправлений и зачёркиваний, автором исписано добрых полтора листа? Всё ли попало в публикации или какие-то значимые фрагменты оказались пропущенными?

Попробую разобраться с этим делом. Приведу (см. приложение) копии страниц автографа и здесь же рядом – транскрипции, которые я попытался сделать максимально подробными – в той мере, в какой позволило качество имевшихся в моём распоряжении копий. Условные обозначения здесь таковы: не вполне достоверно разобранный текст выделен угловыми скобками, полностью нераспознанный текст обозначен многоточием в угловых скобках в основном поле и знаком вопроса в поле комментария транскрипции, «X=[Y]» в поле комментария указывает, что текст или буква X написаны поверх текста или буквы Y, «X=[...]?» означает, что текст или буква, поверх которой написаны текст или буква X, не разобраны, а «X=Y?» означает, что текст или буква могут быть прочитаны двояко - как X и как Y.

Вычленение из транскрипций «окончательной» версии текста даёт следующий результат:

Песенка Марича

Осталась сзади середина века,
И время тает, как весенний снег.
Теперь не место красит человека,
А место украшает человек.

бес ли,
Да как <угадать>, кто на своём
кресле!

Сидишь! <И> рук от стула не подымешь!
Ко многому обязывает стул!

Но всё же ещё хуже, вдвоём
если...

кресле?!

Бывают кресла с ручками - добротны! -
Как вцепишься - и краном не свернуть.
А эти люди требуют работы:

Встал ли ты сам или силком
слез ли -
Как оказаться вновь на своём
кресле?

Ремни на нём, с такого не свернуть.
Но - как не понимают злые люди? -
Ведь в этом кресле впору отдохнуть!

И наплевать, шум ли кругом,


кресле!

Осталась сзади середина века,
А время тает, как весенний снег...

А место украшает человек!

Ну, как усидеть в кресле таком,
если
И сам не решил: «Я на своём
»

Варианты:

Строка 10:

[Чтобы нижестоящий не спихнул.]

Строки 18-20:

Как вцепишься, и краном не свернуть!
А люди только сетуют с грустинкой:
«Ну что вам стоит пальцем шевельнуть!»

Строка 28:

Чтобы лучше понять замысел поэта в отношении этой песни (условно назовём её «Песня о кресле»), обратимся непосредственно к пьесе «Последний парад» (Штейн А. П. Пьесы: в 2 т. - М.: Искусство, 1978. - т. 2, стр. 83), жанр которой Высоцкий на концертах характеризовал, как «пьеса о моряках», а сам автор определил так: «Комедия, почти водевиль, в двух частях, с песнями , танцами, куплетами и, разумеется, счастливым концом». Как видно, Владимир Высоцкий первоначально намеревался вложить «Песню о кресле» не в уста действующего лица комедии по фамилии Понедельник, а в уста другого её персонажа, Марича. При этом, очевидно, предполагалось, что песня должна возникать по ходу пьесы несколько раз, по мере развития сюжета – тому свидетельством ремарки Высоцкого, относящиеся к заголовку, «Он (Марич – А. С.) каждый раз комментирует.», и к последней строфе, «Юл<я> (не Юлий, а Юля! – описка автора? – А. С.): «Чтобы все пели!». Это до некоторой степени оправдано, поскольку Марич («заполярный газетчик и менестрель», с неразлучными «сумкой-планшетом и гитарой») и Юля (работница «самого заполярного телевидения») в начале и в конце каждой части пьесы предстают в качестве своеобразных «ведущих», вводящих зрителя в курс дела и итожащих события своеобразными «резюме» и «эпилогом». Однако, на протяжении всей пьесы эти лица действуют наравне с другими персонажами, и поручить им комментирование тех или иных текущих событий сюжета от имени «третьей стороны» было бы затруднительно. Видимо, поэтому в итоге «Песню о кресле» поэт решил отдать тому герою, которого она непосредственно касается – Понедельнику.

Этот человек, в общем, неплохой, волею судеб оказался в руководящем кресле уровня городского начальства. Он, «видный работник "Океанрыбы"», то есть, как сказали бы сейчас, «главного градообразующего предприятия», изо всех сил старается «отрабатывать аппаратную функцию», всё время пытается сосредоточить «слух на ответственном, что поступать соответственно» занимаемому им «креслу», но, не вполне умея отличать дело от показухи, частенько попадает в нелепые, смешные ситуации. При этом он сам чувствует свою неважную «профессиональную пригодность» и терзается мыслью - что он, морской штурман в прошлом, а также по призванию и образованию, делает на своей нынешней должности, и не лучше ли ему снова уйти в море?

«кресло» на протяжении всей пьесы оказывается весьма выразительным символом, и в финале, когда «проштрафившийся» Понедельник всё же уходит в плавание, его «кресло» остаётся свободным. Зрителю лишь намекают, кому из персонажей пьесы оно достанется в будущем – это не будет случайный человек типа Понедельника, не будет и беспринципный карьерист, уже давно готовый вцепится в него «зубами» («и краном не свернуть!») – это будет маскирующийся под простачка, но очень дельный, разумный и здравомыслящий «скромный тралмейстер».

Что же, приходится лишь искренне сожалеть, что созданная Высоцким песня, так хорошо «ложащаяся» в контекст и смысл пьесы, не нашла ней своего места. Были ли причиной этому какие-то резоны драматурга, или здесь вмешались некие обстоятельства «внешней непреодолимой силы» - остаётся недоумевать, догадываться или дознаваться, но факт остаётся фактом: практически все центральные персонажи пьесы «Последний парад» поют песни Высоцкого, но один, отнюдь не второстепенный герой, Понедельник, оказался без таковой, оригинально-персональной, и вынужден петь популярную эстрадную песню Андрея Петрова на слова Юрия Панкратова «А люди уходят в море» (фрагмент этой песни вошел в пьесу даже без указания авторства)...

«Песне Понедельника» Владимира Высоцкого будет исправлена хотя бы тем, что в будущих публикациях все её варианты будут представлены в наиболее полном объёме.

В заключение хочу выразить глубокую признательность Сергею Дёмину за предоставленные копий автографов стихотворения Высоцкого «Осталась сзади середина века...», без которых не родилась бы и сама идея этой статьи.

• Главная страница → Критические статьи о Высоцком