Раевская М. А.: Восприятие поэзии В. С. Высоцкого в Болгарии - переводы и критика (1972-2009)
3. 1. Жанровая природа болгарских публикаций о В. С. Высоцком

Глава 3. ПОЭЗИЯ В. С. ВЫСОЦКОГО В ОЦЕНКЕ БОЛГАРСКОЙ КРИТИКИ

3.1. Жанровая природа болгарских публикаций о В. С. Высоцком  

Вопрос о жанрах литературно-критических публикаций и их соотношении со всей системой публицистических жанров является одним ключевых для изучения теории критики.

Современные исследователи В. И. Баранов, А. Г. Бочаров и Ю. И. Суровцев выделяют три «опорных жанра» – рецензию, творческий портрет и статью [99]. Их разновидностями являются, соответственно, рецензия-диалог, рецензия-фельетон, рецензия-письмо, рецензия-эссе; очерк творчества, статья-предисловие (послесловие); теоретическая статья, эссе, полемическая статья, «заметки критика», обозрение [110: 138 – 178]. Если мы сопоставим эту классификацию с масштабной схемой, начертанной А. А. Тертычным [218] (где выделяются жанры информационные, аналитические и художественно-публицистические), то увидим, что в целом литературно-критические жанры «умещаются» в границах «аналитической журналистики». Однако некоторые из «поджанров», выделенных Барановым, Бочаровым и Суровцевым, «заступают» за эту границу, а некоторым вообще не находится аналогов в классификации Тертычного. Например, «фельетон» в его книге относится к разделу художественной публицистики, соответственно, «рецензия-фельетон» будет находиться на границе между двумя группами жанров.

«опорного жанра», как «творческий портрет». Такого понятия в книге Тертычного нет вообще. Его разновидность «очерк творчества» похожа на «портретный очерк» [218: 261 – 265] – жанр художественно-публицистический. А «предисловие» и «послесловие» в пособии А. А. Тертычного вообще не рассматриваются – ведь они, как правило, публикуются не в периодической печати, а в книгах.

Именно к жанру «творческого портрета» относится большинство болгарских литературно-критических публикаций о Высоцком. Это естественно – в таких публикациях «объектом исследования» является автор, творческая личность (в то время, как у статьи это будет определенный художественный процесс, а у рецензии – конкретное произведение). Для болгарских публицистов построение материала вокруг личности Высоцкого оказывается наиболее плодотворным. «Программных» песен слишком много, чтобы делать какую-либо из них «объектом» исследования, поэтому в болгарской печати рецензировались лишь отдельные издания Высоцкого: не только переводные [300; 305; 388 и др.], но и русские [339; 375]. То же и с «процессом» – «объектом» жанра статьи. Творческая личность Высоцкого оказалась «включена» в несколько «контекстов» – русской литературы, авторской песни, неподцензурного искусства, диссидентства как общественно-политического явления. Поэтому форму типичной статьи имеют, как правило, публикации, посвященные анализу роли Высоцкого в каком-то одном контексте – блатной песни [366], диссидентства [307] и т. п.

Мы отбираем для анализа публикации, соответствующие тем литературно-критическим жанрам, что выделены Барановым, Бочаровым и Суровцевым. Однако нам кажется неправильным пренебрегать элементами литературно-критической интерпретации, которые содержатся в материалах, не находящих аналога в этой жанровой классификации. Эта проблема затрагивается и в книге «Литературно-художественная критика»: ставится вопрос, не причислить ли к литературно-критическим жанрам такой аналитический (по А. А. Тертычному) жанр, как «письмо» [110: 176].

Если говорить об интерпретации творчества Высоцкого в Болгарии, много ценных замечаний о его поэтике содержится в эпитафиях [275; 400 и др.]. По А. А. Тертычному, это аналитический жанр, близкий к некрологу. «Но в отличие от некролога, в котором превалирует информационное начало, т. е. сообщение… вполне конкретных данных из биографии усопшего, сведений о причине его смерти, месте и времени похорон, эпитафия выступает как напоминание о достоинствах умершего человека <…> Эпитафия – это прежде всего оценочный жанр, и в этом плане она «встраивается» в один ряд с некоторыми комментариями, критическими статьями, рецензией» [218: 294], а мы бы добавили – и с очерком творчества. Мы считаем себя вправе анализировать эпитафии заодно со статьями и очерками.

Творчество Высоцкого и информация о нем приходили к болгарскому читателю довольно своеобразными путями, поэтому жанры публикаций о нем довольно разнообразны. Например, его песни впервые прозвучали с болгарской сцены в спектакле по пьесе Р. Каугвера, поэтому замечания о его поэтике содержатся и в театральных рецензиях [281; 301; 342; 429]. К тому же личность Высоцкого была одновременна известна и экзотична для болгарских журналистов (иностранная «звезда», как сказали бы сейчас), поэтому они не упускали возможности взять у него интервью, побывать в гостях у его родственников и поделиться впечатлениями о том, в какой обстановке творил поэт.

«логически строго отграничивать критику от чисто информационного освещения фактов литературы и искусства в <…> репортаже, интервью, отчете и т. п.» [110: 140 – 141]. Однако исследования последнего времени отмечают, что у этих трех самых типичных информационных жанров появились и аналитические «варианты» – «аналитический отчет», «аналитическое интервью» и «аналитическая корреспонденция». В них впечатления «с места событий», реплики в беседе перемежаются «отступлениями», в которых журналист высказывает свою точку зрения. Мы считаем возможным приобщить к исследуемым нами литературно-критическим материалам одно аналитическое интервью [290] и несколько аналитических корреспонденций [262; 280; 348; 428], где содержатся оценочные высказывания о поэтическом творчестве Высоцкого.

Для исследователей литературной критики остается спорным вопрос о ее соотношении с литературоведением. В отечественной традиции (и в болгарской, кстати, тоже) эти понятия принято разделять (в то время как, например, во Франции и англоязычных странах такого разделения не существует). Исследователи то сближают литературную критику с литературоведением (А. С. Бушмин [114: 87], Л. И. Тимофеев [84: 168], А. Н. Иезуитов [193: 36 – 48], то решительно отдаляют их друг от друга (Г. Н. Поспелов [Там же: 20 – 35], В. В. Кожинов [212: 159 – 170], А. С. Курилов [Там же: 171 – 193]). Ю. Б. Борев и М. П. Стафецкая свели различия между критикой и литературоведением в лаконичную таблицу [108: 74 – 75]. Согласно ей, эти «формы познания» различаются по 10 параметрам: 1) форма мышления; 2) предмет анализа; 3) акценты при рассмотрении предмета; 4) соотношение анализа и оценки; 5) характер связи с современностью; 6) отношение к аудитории, адресация; 7) способ хранения и клиширования результатов; 8) контекст анализа; 9) контекст онтологического осуществления; 10) сфера снятия результатов, метасистема.

Литературоведение 1) относится к сфере научного мышления; 2) рассматривает устоявшиеся явления, имеющие высокую ценность, главные элементы художественного процесса, превратившиеся в «звенья художественной культуры нации»; 3) изучает историко-литературное развитие, делая упор на художественном процессе в целом; 4) анализирует оцененное, с акцентом на интерпретацию, познание явлений; 5) тяготеет к академизму, его связь с актуальностью довольно опосредованная; 6) обращено преимущественно к специалистам, не боится научности; 7) претендует на долговечное сохранение своих достижений; 8) стремится рассматривать произведение, как правило, в контексте всей культуры; 9) «осуществляет свое бытие в контексте науки»; 10) «важнейшие результаты анализа в «снятом» виде существуют главным образом в эстетике», которая является по отношению к нему метасистемой.

Критика 1) сочетает научное мышление с художественным; 2) рассматривает весь поток художественных явлений, как ценных, так и проходных, сама определяет достойных; 3) изучает не весь художественный процесс, а его звенья – отдельные произведения; 4) оценивает анализируемое с акцентом на аксиологическом подходе; 5) тяготеет к оперативности и публицистичности, держит «руку на пульсе» времени; 6) обращена к широкой аудитории, старается говорить на доступном языке; 7) не претендует на долговечное хранение результатов; 8) рассматривает произведение в контексте литературы; 9) и сама же в этом контексте существует; 10) важнейшие результаты анализа обогащают «копилку» литературоведения, которое является по отношению к ней метасистемой.  

Последний пункт выражает представление об иерархии: критика – литературоведение – эстетика. Такой же взгляд на критику как «помощницу» литературоведения, которая нащупывает для него почву и добывает новый материал, прослеживается в статье В. Е. Хализева [193: 49 – 92].

а также образовательной литературы. Кстати, не все из них могут считаться литературоведческими, даже если внешние обстоятельства (например, место публикации) заставляют воспринимать их именно в таком контексте. Например, статья Виолетты Ванчевой из сборника научных трудов Пловдивского университета [255] оказывается банальным публицистическим «очерком творчества», где восторженным тоном перечисляются многочисленные творческие достижения Высоцкого на ниве театра, кино и поэзии; статья Сони Райчевой [391] из сборника трудов МАПРЯЛ – не больше, чем бездоказательное эссе (ее анализ см. ниже). Многие тексты обладают характерными чертами литературно-критических публикаций: например, образный язык, доступность и эмоциональность изложения можно найти в дипломной работе [100] Анатолия Петрова [99]. В некоторых встречаются даже элементы информационных жанров (репортажа) [101]. «Актуальность» предмета публикации не всегда является четким критерием для ее отнесения к литературно-критическим или научным жанрам: в конце 1980-х гг (именно тогда появилась большая часть литературоведческих статей о Высоцком), с одной стороны, поэта уже не было в живых, его творчество было «завершившимся эпизодом» культуры (а значит, объектом для литературоведения), с другой – как раз в это время оно постепенно становилось известным во всей полноте и широко обсуждалось (а о таких вещах пишет критика). Наконец, часто утверждается, что критика ставит вопрос о заслугах писателя, ценности его наследия, а литературоведение таким вопросом не задается. Однако для авторов некоторых научных статей [265] проблема места Высоцкого в мировой культуре является нерешенной, зато почти все критики смотрят на него однозначно апологетически (см. 1.3). 

«критика и литературоведение» давно стало привычным для российской науки. В. Е. Хализев называет союз этих «форм познания» одним «из важнейших факторов развития научной и художественной культуры» [193: 92]. А параллельное изучение критических и литературоведческих публикаций мы считаем залогом получения объемного и целостного представления о рецепции Высоцкого в Болгарии.

Обилие и разнообразие материала заставляет нас строить исследование не путем анализа каждой публикации, а выявляя наиболее характерные для всех общие темы.

Примечания

[99] Ранние, более развернутые классификации (скажем, схема Л. П. Гроссмана [278], который выделяет 17 жанровых разновидностей) ими отвергаются. 

культурном центре-музее В. С. Высоцкого в Москве и уже успело завоевать известность среди российских высоцковедов.

«На юбилейном вечере в Софии <…> 2 апреля 1998 г. Николай Атанасов – лучший в Болгарии исполнитель песен Высоцкого в оригинале – пел одну песню за другой, и переполненный зал, затаив дыхание, слушал его» [296: 354].

Раздел сайта: