Предварительные итоги
Итак, трагедийно-сатирическое направление бардовской поэзии явило самобытный ракурс художественного познания бытия, социально-исторической действительности и человеческой души. Его отличительными особенностями стали эпическая многомерность картины мира, «балладная» доминанта в жанрово-стилевых исканиях, глубинная причастность традициям неофициальной смеховой культуры, что знаменовало оппозиционное звучание песенно-поэтического слова в отношении к догмам официальной идеологии.
Рассмотрение наследия М. Анчарова как одного из основателей авторской песни позволило установить, что трагедийно-сатирическое направление складывалось синхронно с лирико-романтическим, хотя на раннем этапе развития бардовской поэзии именно последнее оказалось доминирующим.
. В его «городских», философских, социально-исторических балладах в призме мироощущения «дворовой» среды, «щербатых улиц», в многоплановой персонажной системе художественно постигалась социально-психологическая реальность довоенного, военного и послевоенного быта и бытия современников. Нелицеприятное изображение грубой обыденности сочеталось в художественном мире Анчарова с открытием масштаба бесконечности мира и личности, сохраняющей вопреки жестокой повседневности высокие романтические устремления, обостренное чувство красоты. Особая психологическая напряженность действия, многообразие форм речевого поведения персонажей были характерны для «ролевых» баллад Анчарова. В позднем творчестве поэта-певца трагедийная панорама века и современности, многоплановое раскрытие категорий войны и мира предстали в образном мире социально-исторических баллад, имевших подчас пронзительное исповедальное звучание.
В сфере лирико-исповедального слова трагедийное мироощущение нередко выражалось и в песенной поэзии В. Высоцкого. В драматических балладах и лирико-философских монологах, в имевших балладное звучание лирических «автобиографиях» Высоцкого выстраивалась целостная аксиология пути лирического героя и его современников во «мраке» «страшных лет» России. Здесь отчетливо выразилась глубинная тяга обрести утраченные духовно-нравственные, религиозные основания индивидуального и народного бытия, самобытное художественное осмысление получили как исконные, так и имевшие социально-историческую обусловленность черты русского национального характера.
Грани исторического опыта запечатлелись в военных балладах Высоцкого, создававшихся в немалой мере с творческой ориентацией на художественные открытия Анчарова. Значимое место занимают здесь разноплановые пути символизации, мифопоэтического расширения образного ряда. В противовес официозной ходульной риторике в балладах Высоцкого о войне была сильна социально-критическая, сатирическая тенденция, которая вела к переосмыслению самой категории героического. Неизбирательное изображение фронтовой реальности, ее воздействия на личностное мироощущение персонажей сопрягалось с акцентированием внимания на замалчивавшиеся эпизоды военных лет, на негероические стороны войны.
«ролевых» стихов-песен Высоцкого, были свойственны «новеллистичность» сюжетно-композиционной организации, стремительная «драматургическая» динамика, весомость диалоговых речевых форм, а также циклообразующие тенденции.
Многогранное трагедийно-сатирическое осмысление истории и современности воплотилось в образном мире стихов-песен и песенных поэм А. Галича. Чрезвычайно существенной оказалась здесь объемная персонажная характерология, включавшая в себя образы советских обывателей, зеков, представителей разных уровней государственной и партийной власти, русских писателей и поэтов, а также различные исторические фигуры. В песенной «новеллистике» Галича, достигавшей нередко «романного» уровня художественных обобщений, образный мир основан на сопряжении реалистически-конкретных и условно-фантастических форм и охватывает семейно-бытовую, общественную, историческую сферы жизни персонажей. Весомы здесь многообразные приемы сатирического изображения, мастерство поэта-певца в построении «драматургии» комических, трагифарсовых эпизодов, в разработке сказовых повествовательных форм. Как и у Высоцкого, в «персонажной» поэзии Галича ярко запечатлелись кризисные стороны национального характера, болезненно проявившиеся в тоталитарной действительности.
Весомыми оказались в песенно-поэтическом творчестве Галича и культурфилософские рефлексии, художественное постижение категории личной и исторической памяти, особенно полно выразившиеся в его циклах о судьбах писателей разных эпох, а также в историософской «Поэме о Сталине» и поэме-реквиеме «Кадиш», для которых были характерны широта лиро-эпических обобщений, оригинальные пути взаимодействия стихотворного и прозаического слова.
Одно из наиболее ярких воплощений сатирического начала в бардовской поэзии было отмечено в творчестве Ю. Кима«драматургичная» сценка, эпическое «сказание», песни-диалоги, «ролевые» монологи, в том числе созданные для театра и кино, а также «письма вождям», – достигалась полнота сатирического изображения обывательского существования, метафизики и исторической практики русского вождизма, происходило развенчание советского «новояза», различных проявлений тоталитарного диктата над личностью и обществом. Поэтика кимовского игрового, двухголосого, пародийно-цитатного слова восходила к многовековым традициям смеховой, неофициальной культуры, направленной на опровержение «серьезности» шаблонного тоталитарного мышления.
Оригинальный жанровый синтез был осуществлен Кимом в песенно-драматической поэме «Московские кухни», где массивные пласты отечественной истории и культуры, глубинные уровни национального сознания раскрылись в призме «диалога интертекстов», а также в жанровом симбиозе черт анекдота, социально-бытовой, общественно-политической пьесы, лирико-философской поэмы и поэмы-реквиема.
Трагедийно-сатирическая линия получила развитие и в позднейшей динамике эволюционировавшей авторской песни, подтверждением чему может служить песенно-поэтическое творчество И. Талькова 1980-х – начала 1990-х гг. В его социально-исторических и философских балладах, в освоении камерно-лирических, интимных мотивов острота публицистического звучания художественного слова соединилась с оригинальностью образного ряда. Грани индивидуального мирочувствия лирического «я» оказались в стихах-песнях Талькова во взаимопроникновении с пронзительной исповедью целого поколения.
«оттепельного» раскрепощения, оно было обращено в основном к социально-психологической реальности, мучительным парадоксам «застойного» времени и нацелено на превозмогание общественной лжи и демагогии, на возвращение современникам ценностных основ частного и общенационального бытия.