СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ ЕДИНИЦ
Изучая творчество авторов художественных произведений, исследователи-лингвисты анализируют вклад единиц всех языковых уровней в создание идиолекта, и в первую очередь — лексического и синтаксического. Исследователи языка В. С. Высоцкого основное внимание обращают на лексический и фразеологический уровни. Но, на наш взгляд, в творчестве поэта активно задействованы и словообразовательные единицы, ибо Владимир Высоцкий широко использует разнообразнейшие возможности словообразования — для более глубокого и многостороннего изображения содержания, для усиления стилистического заряда текста, для повышения его экспрессии, для его аранжировки и во многих других случаях.
Самым активным по употребительности в произведениях поэта является прием включения в контекст лексем одного словообразовательного типа, например: «Я затаился, и затих, и замер» /2; 108/ [1]; «А когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется...» /1; 121/; «Душу, сбитую утратами да тратами, // Душу, стертую перекатами, — // <...> Залатаю золотыми я заплатами» /1; 410/; «Заменят гитару , // Электророяль и электропила...» /1; 106/.
Подобное нанизывание одноструктурных слов, с одной стороны, усиливает значение словообразовательного форманта, с другой — подчеркивает различие в семантике объединенных слов, с третьей — создает своеобразный рефрен, «внутреннюю рифму» в контексте. Используется прием для многостороннего изображения темы текста, для передачи синонимии, антонимии, паронимии: «Храп, да топот, да лязг, да лихой перепляс — // Бубенцы плясовую играют с дуги» /1; 374/; «Если конь под тобой, ты домчи, доскачи — // <...> Хоть какой, — доберись, добреди, доползи!..» /2; 240/; «Что, если маски сброшены, а там — // Все те же полумаски-полулица?!» /1; 510/; «Я прозревал, глупея с каждым днем, // Я прозевал » /2; 50/; «Я ей дом оставлю в Персии — // Пусть берет сестру-мегерочку, — // На отцовские сестерции // Заведу себе гетерочку» /1; 219/.
Чаще всего (более восьмидесяти фактов), используя одноструктурные лексемы, Высоцкий обращается к глагольным словообразовательным типам.
1. Префиксальным:
с префиксом вы-: «Нужно выпороть веником душу, // Нужно выпарить смрад из нее» /1; 279/;
до-: «И дожить не успел, мне допеть не успеть» /1; 299/;
за-: «А к ночи точно — занесет, — // Так заровняет, что не надо хоронить!..» /1; 316/;
об-: «И обообожгли мне щеки // Холодной острой бритвой // Восходящие потоки» /1; 344/;
от-: «Другие — знали, ведали и прочее, — // Но все они на взлете, в нужный год — // Отплавали, отпели, отпророчили...» /2; 78/;
пере-: «Пересними, перепиши, // Переиграй, — останься живым!» /1; 377/;
по-: «Седок — поэт, а конь — пегас. // Пожар померк, потом погас» /1; 468/;
под-: «Я дворец подпилю, подпалю, развалю, — // Если ты на балкон не придешь!» /2; 249/;
при-: «Планета напоследок притянула, // Прижала, не желая отпускать» /2; 109/;
«Как призывный набат, прозвучали в ночи тяжело шаги, — // <...> По нехоженым тропам протопали лошади, лошади» /1; 121/;
рас-: «Протопи ты мне баньку, хозяюшка, — // Раскалю я себя, распалю» /1; 186/;
с-: «И паденье меня и согнуло, // И сломало» /1; 519/;
у-: «Не таись, не молчи, до меня докричи! — // Я твой голос услышу, узнаю!» /2; 240/.
2. Суффиксальным:
с суффиксом -е-: «Морока мне с нею — // Я оком грустнею, // Я ликом тускнею // И чревом урчу, // Нутром коченею, // А горлом немею, — // И жить не умеею, — // <...> Мне тяжко под нею, // Гляди — я синею, // Уже сатанею» /1; 430/;
с суффиксом -ну-: «Соловей-разбойник тоже был не только лыком шит, — // Гикнул, свистнул, крикнул...» /1; 120/.
3. Префиксально-суффиксальным:
с формантом о-+-е-: «Вот маяк нам забыл подморгнуть с высоты, // Только пялит глаза — ошалел, обалдел» /1; 360/;
по-+-а-: «Я вышел ростом и лицом — // Спасибо матери с отцом, — // С людьми в ладу — не понукал, не помыкал» /1; 315/;
рас-+-я-: «А ветер дул — и расплетал нам кудри // И распрямлял извилины в мозгу» /1; 467/.
за- и со значением «завершить действие, названное мотивирующим глаголом».
Субстантивные типы представлены в основном суффиксальными существительными:
с суффиксом -ен-: «Есть в этом сожаленье об ушедшем, // Стремленье, где утеряна стремительность» /2; 61/. (Этот тип, позволяющий объединять в одном контексте несколько абстрактных существительных — для выражения философских идей, но иногда и для создания иронии, — поэт использовал активнее всего).
с суффиксом -ость: «Эй, вы! // Где былая ваша твердость? // Где былая наша гордость? // Отдыхать сегодня — подлость!» /2; 160/;
с суффиксом -от-: «И слепоту, и немоту — все испытал; // И духоту, и черноту жадно глотал. // И долго руками одну пустот» /2; 81/;
с суффиксом -очк-: «Ах, черная икорочка // Да едкая махорочка!.. // А помнишь — кепка, челочка // Да кабаки до трех?..» /1; 457/;
с суффиксом -ств-: «Все равны здесь единым богатством, // Все легко переносят жару, — // Здесь свободу и равенство с братством // Ощущаешь в кромешном пару» /1; 279/;
с суффиксом -ун-: «Как-то раз один Колдун — // Врун, болтун и хохотун...» /1; 148/.
Отмечены нами и типы со сложением основ: «Коль это — мне // Еще везенье. // Но если было мне во сне // Ясновиденье?» [2]; и безаффиксные типы: «Где просвет, где прогал — не видать ни рожна!» /1; 374/. Достаточно частое обращение к последним составляет специфику идиолекта Высоцкого.
Адъективные словообразовательные типы немногочисленны, но по инвентарю — разнообразны: «Безглазны, безголовы и безгласны // И, кажется, бессутны тушеноши» /2; 135/; «Наблюдали счастливые<...> замедляли трусливые, // <...> понукали крикливые, // <...> Время убивали ленивые» /2; 296/; «Среди нехоженых путей // Один — пусть мой! // Среди невзятых рубежей // Один — за мной! // <...> Среди непройденных дорог // Одна — моя!» /1; 203/.
Активно в произведениях В. Высоцкого, по сравнению с творчеством других авторов, представлены наречные словообразовательные типы: «Приду и вброд и вплавь к тебе — хоть обезглавь!» /2; 61/; «Дурацкий сон, как кистенем, // Избил нещадно: // Невнятно неприглядно» /2; 127/; «И по-волчьи, и по-бычьи, // И — как коршун на добычу» /2; 160/; «Чем же бить? Ладьею — страшновато, // Справа в челюсть — вроде рановато» /1; 306/; «У него — твой профиль выколот снаружи, // А у меня — душа исколота снутри» /1; 17/.
Приведенный фактический материал убедительно свидетельствует об увлеченности поэта приемом введения в контекст слов одного словообразовательного типа.
Охотно обращается Высоцкий и к приему включения в контекст словообразовательной пары (более семидесяти примеров). Прием позволяет актуализировать семантику мотивированного слова, а также противопоставить смысл компонентов пары: «Скоморохи — все хорошие, // Скачут-прыгают через палочку. // Прибауточки скоморошие, — // Смех и грех от них — все вповалочку!» /2; 243/; «Нет свободных падений с высот, но зато — // Есть свобода раскрыть парашют!» /1; 346/; «Я не люблю манежи и арены <...> // Я это никогда не полюблю!» /1; 202/.
В качестве мотивирующего слова чаще других частей речи выступает имя существительное, которое «рождает»
и существительные: «В синем небе, колокольнями проколотом, — // Медный колокол, медный колокол» /1; 410/;
и прилагательные: «Вы собаки — и смерть вам собачья!» /1; 466/;
и глаголы: «Есть телевизор —мне дом не квартира, — // Я всею скорбью скорблю мировою» /1; 314/.
Второе место в качестве мотивирующих слов занимают глаголы, от которых чаще образуются существительные:
Я пробьюсь сквозь воздушную ватную тьму,
Хоть условья паденья не те.
Но и падать свободно нельзя — потому,
падаем не в пустоте /1; 345/
или — реже — глаголы:
И живут да поживают
Всем запретам вопреки
И ничуть не унывают
Эти вольные стрелки /1; 401/.
Прилагательные в качестве мотивирующих слов отмечены реже, хотя в паре с ними могут выступать и существительные:
Как давно снятся нам только белые сны
. . . . . . . . . . . .
Мы ослепли — темно от такой белизны /1; 301/,
и прилагательные:
Но мы владеем тоже внеземной —
И самою из профессий! /1; 253/,
и глаголы:
Ведь если я душою покривлю —
Он ни за что не выпрямит кривую /1; 271/.
Редко встречается словообразовательная пара, состоящая из мотивирующего числительного и мотивированного слова другой части речи:
— существительного: «Взвился бывший алкоголик, // Матерщинник и крамольник: // “Надо выпить треугольник! // На троих его! Даешь!”» /1; 453/;
— наречия: «Вот мой дублер, который мог быть первым, // Который смог впервые » /2; 109/;
— числительного: «Известно вам — мир не на трех китах, // А нам известно — он не на троих» /1; 332/.
Необходимо особо подчеркнуть стремление Высоцкого восстановить с помощью характеризуемого приема внутреннюю форму давно существующих слов, обыграть ее (ведь, по словам А. А. Потебни, забвение внутренней формы кажется нам прозаичностью слова): «Горячий нектар в холода февралей — // Как сладкий елей вместо грога, — // Льет звездную воду чудак Водолей // В бездонную пасть Козерога» /1; 378/; «Триста лет — жизнь еще та: // Маета трехсотлетняя и нищета» /1; 454/; «Но потому он и Дальний Восток, // Что — » /1; 229/; «Все в трех цветах нашло отображенье — // Лишь изредка меняется порядок. // Три цвета — // Незыблемы, как три ряда трехрядок» /2; 121/; «— Добрый день! Добрый тень! // Я дак Оборотень, — // Неловко вчерась » /2; 257/; «Никогда не тянись за деньгами. // Если ж ты, проигравши, поник — // Как у Пушкина в “Пиковой даме”, // Ты останешься с дамою пик» /2; 84/.
Прием включения в контекст словообразовательной цепочки встретился нам в поэзии Высоцкого, как и в произведениях других авторов, всего несколько раз, хотя этот прием обладает большой художественно-эстетической значимостью: «В душе моей — пустынная пустыня— // Ну что стоите над пустой моей душой!» /1; 192/; «Альпинистка моя, скалолазка моя! // <...> Альпинистка моя !.. // <...> Стали оба мы скалолазами!» /1; 114/; «И счастлив <...> // В пик лебединой песне их — // Счастливцев одночасья <...> // На высшем небе счастья» /1; 404/.
словообразовательной парадигмы (ряда слов, мотивированных одной основой) также отмечен нами в стихотворениях В. Высоцкого. Поэт использует его в первую очередь для создания антитезы, затем — для разностороннего описания темы текста, для синонимического усиления смысла компонентов парадигмы, например,
— глагольной: «Пусть былое уходит— // Пусть придет что придет» /1; 320/; «Здесь с полслова понимают, // <...> Здесь с почетом » /1; 400/; «Горы спят, вдыхая облака, // Выдыхая » /1; 204/;
— субстантивной: «Денежки идут — // Ох, какие крупные деньжищи» /1; 89/; «Не добежал бегун, беглец» /2; 220/; «Сорвиголов и оторвиголов » /2; 295/;
— адъективной: «Слезливое море вокруг разлилось, // И вот принимаю я слезную — // Должно быть, по морю из собственных слез // Плыву к Слезовитому я океану» /2; 283/; «И хотя я кривобока, // Криворука, , — // я, мол, вывезу!» [3]; «Мир подводный и надводный свой, // Не задумываясь, выплесну!» /1; 155/.
«Песенке про Козла отпущения» — Козел, песенки козлиные, скромного Козлика, козья козлятушки — и плюс к тому фразеологизмы: Козел отпущения, толку, как с козла молока, , козья морда.
Увлеченность поэта стилистическими возможностями словообразовательных единиц проявляется также и в том, как он охотно использует прием включения в контекст компонентов словообразовательного гнезда (однокоренных слов, мотивированных и по горизонтали, и по вертикали), например, в «Балладе о Любви»: , дышат, дыханья, дышу, дышал, дышать, вздох, воздух, душа.
Зафиксирован нами и прием выделения словообразовательного аффикса. Так, в стихотворении «Прерванный полет» автор по-разному выделяет префикс до-:
— повторяя его в лексемах: допел, дозвучал, дошутил, , допригубил, добрался, догадка, докопался, , доспешил, дорешил, добежал, долетел, и усиливая его семантику повтором некоторых из этих лексем;
— употребляя его омонимы: ноту до, предлог до;
— вводя фразеологизм и префикс недо-. Функция описываемого приема отчетливо чувствуется: усилить впечатление безысходности, трагизма судьбы лирического героя.
Внимание Высоцкого к стилистическому потенциалу словообразования реализуется и в том, что он достаточно активно создает окказиональные, индивидуально-авторские лексемы — и для обозначения неназванных реалий, и для более точной их номинации, и для замены словосочетания одним словом, и для выражения авторского отношения, и для языковой игры, и для других целей. Это могут быть:
— существительные: , антиребята, антимамы, антипапы, кванталиристы, , кошкелот, лешевелюра, одетость, чеширей;
— прилагательные: дыбоволосые, мышная, мурашкокожаные, мурлывчивая, , солоно да горько-кисло-сладкая, холодноносые;
— глаголы: , бермутить, зашаховать, нанектариться;
— наречия: , бермуторно, многорыбно, пороговно.
Следует также отметить языковую игру, создаваемую с помощью единиц словообразовательного уровня:
— когда сопоставляются компоненты словообразовательных типов, имеющих лишь формальное сходство: «Товарищ первый нам сказал, что, мол, уймитесь, // Что — не буяньте, что — разойдитесь. // На “разойтись” я сразу ж согласился — // И , — и расходился!» /1; 290/;
— когда в словообразовательную пару объединяются компоненты, лишь внешне однокоренные: « ветер словно бес попутал — // Он больше не находит парусов» /1; 435/;
— когда в словообразовательной паре компоненты имеют разную семантику: «Жил в гостинице “” несоветский человек» /1; 126/;
— когда словообразовательная пара представлена только одним — мотивирующим — компонентом и словообразовательным аффиксом от мотивированного компонента: «А недавно снилось мне, // И теперь мне кажется: // Николай Угодник — не— пьяница» [4];
— когда словообразовательный аффикс повторяется дважды: «Однажды пере-пере— // Пошла, родимая, вразнос и изменила лик» /1; 431/;
— когда словообразовательная парадигма формально однокоренная, а по содержанию — разнокорневая: «Вопи! Все равно меня утопишь, но — вопи!.. // Топи! Только баню мне как хочешь » /1; 251/.
Итак, исследование стилистических функций словообразовательных единиц в творчестве В. Высоцкого подтверждает мысль о многогранности таланта поэта, о его глубочайшем знании русского языка, об его умении активно и увлеченно пользоваться всеми богатствами родного слова.
Примечания
[1] Здесь и далее цитаты из произведений Высоцкого (кроме особо оговоренных случаев) даны по изд.: Сочинения: В 2 т. Екатеринбург, 1997 — с указанием номера тома и страниц в тексте. Курсив в цитатах наш. — Л. И.
[2] Высоцкий В. С. Собрание соч.: В 5 т. Т. 2. Тула, 1995. С. 242.
[3] Высоцкий В. С.
[4] Высоцкий В. С. Собрание соч.: В 5 т. Т. 1. Тула, 1993. С. 115.