Белый в цветовой картине мира В. Высоцкого
В поэзии В. Высоцкого мы обнаружили 153 лексические единицы, входящие в микрополе белого цвета. Необходимо отметить, что среди всех лексем данного микрополя имеются как максимально приближенные к центру (ядру), так и достаточно удаленные, находящиеся на периферии поля единицы:
Табл. 1
{От редакции сайта: к сожалению, таблица отсутствует в оригинале}
Совершенно очевиден доминантный статус данного микрополя в цветовой картине мира В. Высоцкого. Цветообозначения белого оказываются самыми многочисленными в сравнении с количественным составом микрополей других цветов. Более того, группа данного цвета наполнена максимально разнообразными грамматическими формами: существительными (белизна, обелитель), глаголами обелить, выбелить белеть, бледнеть, побледнеть, седеть, поседеть), полными качественными и относительными прилагательными (белый, бледный, седой, седовласый, белоснежный, белокурый, снежный), краткими формами прилагательных (бел, бледна), формами степеней сравнения прилагательных (белее, -ей), полными и краткими формами причастий (убелен, убеленный), деепричастиями (белея, бледнея), наречиями (по-белому, белым-бело).
Следует отметить также, что все структурные позиции микрополя (сильные ТЗ, слабые ТЗ, примыкающие ТЗ, единицы околополевого пространства) оказываются максимально заполненными лексикой цвета, что, как показал анализ, характерно далеко не для каждого микрополя цвета. Представляется интересным и тот факт, что околополевое пространство, которое мы считаем наиболее показательным с точки зрения отражения индивидуальных особенностей стиля создателя текста, оказывается особенно богатым на составляющие.
Ядром данного поля является прилагательное белый, для которого характерна максимальная концентрация признака соответственного цвета и высокая частота функционирования в текстах (на долю цветообозначений белого приходится 64 % (98 единиц). Моносемное прилагательное белый (цвета снега или мела; светлый, в противоположность чему-нибудь более темному, именуемому черным) входит в состав своей парадигмы, которая может быть представлена в виде следующей схемы:
схема 2
{От редакции сайта: к сожалению, схема отсутствует в оригинале}
Как видно из схемы МП белый, слабый ТЗ бледный является ядром еще одного ЛСП, а его сильные ТЗ (бледнеть, бледнея, бескровный и т. д.), будучи слабыми ТЗ ядерного слова белый, участвуют в образовании обоих ЛСП в разных статусах семантических единиц. Объединяющая линия на данной схеме подчеркивает взаимосвязь, взаимозависимость ядерных парадигм, но вместе с тем парадигмы характеризуются внутренней завершенностью, самодостаточностью. Для обозначения такого рода полевых структур мы считаем необходимым введение понятия «многоярусное семантическое поле» (2-ярусное, 3-ярусное и т. д.). Поскольку семантическое поле фактически является носителем художественного образа в каждом отдельно взятом произведении или творчестве, введение понятия многоярусного семантического поля позволяет рассмотреть когнитивные особенности сложного построения полевых структур более подробно.
Считаем необходимым прокомментировать отнесение цветообозначения бледный и членов его парадигмы к группе слабых ТЗ. Колоратив бледный четко ассоциируется в сознании читателя как синоним к слову белый, что связано, возможно, с его основной функцией в речи (оно служит средством раскрытия психофизического состояния человека: «И бледнел я на кухне разбитым лицом...»). Однако анализ словарных дефиниций позволяет сделать вывод о том, что сема белого цвета наличествует в них лишь имплицитно (бледный — 1. Слабо окрашенный, неяркий). Более того, узуальное значение слова отмечает либо отсутствие цвета, либо слабую интенсивность какого-то «непонятного», неназванного в дефиниции оттенка {неяркий, лишенный румянца, слабый, тусклый, недостаточно интенсивный). С другой стороны, речевая ситуация в текстах В. Высоцкого чаще все-таки предполагает значение белого цвета как цвета побледневшей части тела:
Побледнев, срываюсь с места
Как напудренный я,-
До сих пор моя невеста -
Целомудренная!
(Невидимка)
Конкретизирует цвет побледневшего лица единица околополевого пространства - как напудренный, то есть 'белый от пудры'. Авторское цветовое сравнение помогает определиться относительно цвета слова бледный и его группы в пределах поэтических текстов В. Высоцкого.
В то же время нельзя говорить о цветообозначении бледный только относительно называния цвета какой-либо части тела человека. Поэт не ограничивается собственно цветовым значением колоратива, он обращается также к переносным значениям данного слова, когда бледный воспринимается как 'смутный, неясный, невыразительный' (о времени):
Путь блестящий наш - смех и загадка,-
Вот и время всех бледных времен.
Расплескалась судьба без остатка...
Кто прощает, тот не обречен
(Я скольжу по коричневой пленке...)
«нанизывание цветообразов». Причем в роли элементов нанизывания цвета могут выступать как собственно цветообозначения, так и косвенные колоративы, зачастую обеспечивающие метафоричность цветообразу. Реализуются такие свойства цветовых слов на уровне околополевого пространства. Многие единицы этого уровня: «белые рати зимы», «играть с вьюгой свадьбу», «саван белый», «осыпан белой перхотью», «черемухи сохнут бельем на ветру», «где сугробы намело, где ожидают снегопада» — содержат несколько цветовых слов, дополняющих друг друга, усиливающих цветообораз, что является, как нам кажется, примером реализации функции визуализации цветовой лексики, характерной для идиостиля поэта.
В результате многолетних исследований лингвисты построили своего рода иерархию цветовых обозначений в разных языках. Так, по мнению Т. А. Михайловой, «минимальным набором» являются слова, обозначающие белый (светлый) и черный (темный) [Михайлова 1996: 48]. Следовательно, именно эти цвета являются основными. В языке может не быть обозначений для остальных оттенков. Люди, владеющие этим языком, могут вообще не различать другие цвета, но белый и чёрный они обязательно назовут и распознают.
Белый — это идеально сбалансированный цвет, чистый и естественный. Традиционно он символизирует чистоту и святость, печаль, пустоту и смерть. В поэзии Высоцкого белый цвет часто получает традиционную интерпретацию, где он имеет позитивное содержание. В «Балладе о двух погибших лебедях» действие разворачивается в двух пространствах — земном и небесном:
Ну и забава у людей –
Убить двух белых лебедей!...
Она жила под солнцем — там,
Где синих звезд без счета...
Ты воспари — крыла раскинь —
В густую трепетную синь...
Двум белым ангелам сродни,
К земле направились они
трепетная синь, синих звезд без счета). Однако автор изначально говорит о неизбежности конца этой свободы: уже в названии заявлена трагическая смерть белых лебедей, а строки «Ну и забава у людей // — Убить двух белых лебедей!» в начале баллады определяет дальнейшее развитие сюжета и отношение автора к происходящему. Авторские предпочтения подтверждаются выбором слов для описания земного пространства: здесь нет наименования темных цветов, но строки:
Трубят рога: скорей, скорей!
И копошится свита.
Душа у ловчих без затей,
Из жил воловьих свита
Однако чаще всего белый в поэтических текстах В. Высоцкого — поливалентный цвет. Цветовые определения с использованием единиц данного микрополя почти всегда несут символическую нагрузку, выражая в зависимости от контекста те или иные дополнительные смыслы. Причем значение белого в творчестве Высоцкого далеко не всегда позитивно, «что в известной мере противоречит литературной (и общекультурной) традиции» [Купчик 2001: 142]. В стихотворении «Гололёд» белый цвет несёт в себе семантику обреченности, статичности и смерти. Безусловно, ошибкой было бы отнесение этого произведения исключительно к категории пейзажной лирики. Однако в песне, представляющей картину глобального безвременья и неустойчивости, автор рисует картину зимнего пейзажа, используя практически только одну примету этого времени года — гололёд:
Гололёд на Земле, гололёд —
Целый год напролет гололёд.
Гололёд, гололёд, гололёд —
Нагнетание одного образа позволяет зрительно представить картину в белых тонах. В древней христианской символике белый цвет — символ причастности к ангельскому чину, лику блаженных, святых и т. д. Этот цвет традиционно обозначает чистоту, невинность и торжественность. В контексте же стихотворения «Гололед» он приобретает иную семантику. На самом деле, как утверждает Л. Н. Миронова, белый «неразделим с идеей абсолютного покоя, холода и пустоты, эквивалентом которого является смерть» [Миронова 1993: 174]. Поэтому белый — это и цвет погребальных саванов (как в нашем случае: «В саван белый одета планета // Люди, падая, бьются об лёд»), привидений, траурной раскраски и одежды у некоторых народов.
Сложная семантика белого реализуется и в другом произведении, где поэт снова рисует картину зимнего пейзажа — «Проделав брешь в затишье...». На этот раз белый цвет зимы, снега, позёмки, мороза и вьюги практически равняется темному цвету:
— где позёмка и мгла... А в зимнем тылу говорят об успехах, И наглые сводки приходят из тьмы.
Это стихотворение является ярким примером того, когда белый (светлый) и черный (темный) вступают в синонимические отношения. «Белые рати зимы» приходят из тьмы и мрака, они же «бросают белый флаг», а мороз «играет с вьюгой свадьбу» (свадьба тоже несет в себе скрытую косвенную семантику белого), которая оказывается вовсе и не свадьбой, а дьявольским шабашем.