В. Ю. Чибриков
г. Самара
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН И ВЫСОЦКИЙ
ВЛИЯНИЕ ПОЭЗИИ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА
НА ТВОРЧЕСТВО ВЫСОЦКОГО
Первое конкретное упоминание имени Сергея Есенина в поэзии Владимира Высоцкого относится к 1965 году. Очевидно, что это не было случайным, то был период повального увлечения поэзией Сергея Есенина, страна отмечала 70-летие со дня его рождения. Тогда в песне «Побудьте день вы в милицейской шкуре» (на одной из фонограмм концерта песня называется «День рождения лейтенанта милиции в ресторане «Берлин») во второй строфе Высоцкий написал:
А за соседним столом — компания,
А за соседним столом — веселие, —
А она на меня ноль внимания,
Ей сосед ее шпарит Есенина1.
Ясно, что, уже будучи автором таких песен, как «Она на двор, — он со двора», «На братских могилах», «Корабли», Высоцкий не мог не знать, не увлечься самым читаемым в шестидесятых годах поэтом-классиком. Следующего упоминания имени великого русского поэта пришлось ждать недолго. В 1968 году Высоцкий пишет широко известную песню «О фатальных датах и цифрах», где в первой же строфе написано:
На цифре 26 один шагнул под пистолет, Другой же в петлю слазил в «Англетере»2. Есенин здесь не назван, однако упоминание точного места — гостиница «Англетер» — достаточно красноречиво. Однако при прочтении предыдущей строки (в ней речь идет о Лермонтове, погибшем на дуэли в возрасте 26 лет) возникает вопрос: что Высоцкий имел в виду? Ведь Сергей Есенин погиб, когда ему было 30 лет в № 5 ленинградской гостиницы. «26» в данном случае — это порядковое числительное, обозначающее год столетия — двадцать шестой. Можно утверждать, что поэзию Есенина Владимир Высоцкий не только хорошо знал, но и высоко ценил. Иначе он бы не стал только ради рифмы упоминать место смерти поэта в одном ряду с именами Байрона, Рембо и Пушкина.
Несомненно, что на интерес Владимира Высоцкого к творчеству Есенина оказала влияние и работа над ролью Хлопуши из есенинской драмы «Пугачев», премьера которой состоялась 28 ноября 1967 года (за день до приезда барда в Куйбышев, где он дал концерты во Дворце спорта).
По словам самого Высоцкого и по воспоминаниям людей, знавших поэта, во время работы над ролью он внимательно изучал архивную фонограмму от 11 января 1922 года с монологом Хлопуши в исполнении самого Сергея Есенина. Мало того, Высоцкий (судя по сохранившейся фонограмме концерта в Дубне) читал этот монолог, повторяя манеру чтения самого автора драмы «Пугачев». В роли Хлопуши два поэта — Высоцкий и Есенин — как бы слились воедино. Высоцкий, как и Есенин, выразил неуемную силу характера бунтовщика, его разбойную удаль, выплеснул всю душевную энергию человека, связанного по рукам и ногам.
Вениамин Смехов писал об игре Высоцкого в спектакле «Пугачев»: это было «идеальное воплощение по всем законам и психологического, и карнавального театров»3.
Высоцкий и Есенин выразили в Хлопуше свое отношение к современным им событиям. Образно говоря, Высоцкий и был Есениным конца 60-х — начала 70-х годов. Именно в то время, когда на сцене Театра на Таганке шел «Пугачев», в 1972 году, Владимир Высоцкий пишет «Коней привередливых». Образ коня — наиболее часто встречающийся в поэзии и у Высоцкого, и у Есенина. Различал их лишь космос: у Есенина деревенский, у Высоцкого — городской. Сергей Есенин привнес в поэзию образ коня из фольклора (конек на крыше крестьянской избы, символизирующий полет, движение), Владимир Высоцкий — из городского «жестокого» романса «Ямщик, не гони лошадей»:
Чуть помедленнее, кони,
Чуть помедленнее...4
— преувеличение. Жеребенок, которого отпевал в «Сорокоусте» Сергей Есенин, выжил и перекочевал из умершей деревни в город, где стал иноходцем, скакавшим иначе, то есть «не как все». Чуждый городу, он уносил седока в небытие: «Мне допеть не успеть...»5
Тема «Есенин — Высоцкий» обширна. Поэтому подробнее остановимся лишь на двух стихотворениях, в которых наиболее ярко выразилась позиция обоих поэтов: «Охота на волков» Высоцкого и «Мир таинственный, мир мой древний» Есенина (в журнале «Культура и жизнь» за 1922 год оно называлось «Волчья гибель»). «Охоту на волков» Высоцкий написал в 1968 году в свой «есенинский» период. Однако если у него с первых же аккордов изначально песне задан стремительный ритм, то у Есенина он нарастает постепенно. Начинается стихотворение с тоскливого глухого мотива отпевания усопшего мира: «Сдавили за шею деревню / Каменные руки шоссе». Затем идет нарастание темпа, аналогичного тому, в котором поется и песня Высоцкого. У того и у другого волк — олицетворение загоняемой в угол свободы, образ отчаянного сопротивления насилию, которое у Высоцкого является символом административно-командной системы, у Есенина — наступающего на деревню города.
Пусть для сердца тягуче колко,
Это песня звериных прав!..
Так охотники травят волка,
Зажимая в тиски облав.
— Так писал Сергей Есенин 6.
А вот о том же самом у Высоцкого:
Рвусь из сил и из всех сухожилий,
Но сегодня не так, как вчера:
Обложили меня, обложили,
Гонят весело на номера7.
У Есенина:
Зверь припал... и из пасмурных недр
Кто-то спустит сейчас курки...8
У Высоцкого:
На снегу кувыркаются волки,
Превратившись в живую мишень9.
У Есенина загнанный волк, понимая свою обреченность, тем не менее решает погибнуть не зря:
Но отпробует вражеской крови
10.
Волк Высоцкого также бросается на прорыв, и ему удается выжить:
За флажки, жажда жизни сильней!
Только сзади я радостно слышал
Удивленные крики людей11.
Есенинское стихотворение заканчивается следующими словами:
Все же песню отмщенья за гибель
Пропоют мне на том берегу12.
Спустя 47 лет так и вышло: другой поэт — Высоцкий — спел эту песню отмщения. Возвращаясь к «Москве кабацкой», хочется отметить, что с ней перекликались не только некоторые блатные песни Высоцкого, но и мотивы его песен на цыганские темы («В сон мне — желтые огни...»). Поскольку у Есенина кабак — это не только место, куда он уходил от горькой действительности в период крушения всех надежд и иллюзий, но и образ страны тех лет. А у Высоцкого образом страны становится дремучий лес с непроезжей дорогой, в конце которой — плаха с топорами. У Высоцкого читаем:
Вдоль дороги — лес густой
С бабами-ягами,
А в конце дороги той —
Плаха с топорами.
И не церковь, не кабак —
Ничего не свято!
Все не так, ребята...13
У Есенина:
Снова пьют здесь, дерутся и плачут,
Под гармоники желтую грусть.
Вспоминают московскую Русь.
Что-то всеми навеки утрачено.
Май мой синий! Июнь голубой!
Не с того ль так чадит мертвячиной
14
И у Высоцкого, и у Есенина встречается одна и та же грубая абсцентная лексика. Причем, что немаловажно, у Высоцкого песня с бранью была написана именно в его «есенинский» период в 1968 году, когда он работал над ролью Хлопуши. В песне «У нее все свое» читаем: «У меня на окне ни хера...»15 У Есенина в «Москве кабацкой»: «Только знаешь, пошли их на хер...»16 Оба поэта употребили абсцентное слово для более резкого отрицания и отторжения.
Сергей Есенин и Владимир Высоцкий и похоронены рядом, в нескольких метрах друг от друга на Ваганьковском кладбище в Москве.
Землей есенинской лопата,17 —
писал в 1980 году Андрей Вознесенский сразу после смерти Высоцкого.
ЛИТЕРАТУРА
1 Соч.: В 4-х т. - СПб. - 1993. - Т. 4. - С. 96.
2 Там же. - Т. 2. - С. 78.
3 Смехов В. «Живой и только». — М. — 1990. — С. 25.
4 Соч.: В 4-х т. - Т. 3. - С. 122.
5 Там же.
6 Есенин С. А. Поли. собр. соч.: В 7-ми т. — М. - 1995. — Т. 1. - С. 158.
7 Собр. соч.: В. 4-х т. — Т. 2. — С. 150.
8 Есенин С. А. Поли. собр. соч.: В. 7-ми т. - Т. 1. - С. 158.
9 Высоцкий Владимир. — Т. 2. — С. 150.
10 Есенин С. А. Поли. собр. соч.: В 7-ми т. - Т. 1. - С. 158.
11 Высоцкий Владимир. Собр. соч.: В 4-х т. — Т. 2. — С. 151.
12 Поли. собр. соч.: В 7-ми т. — Т. 1. — С. 158.
13 Высоцкий Владимир. Собр. соч.: В 4-х т. — Т. 2. — С. 64.
14 Есенин С. А.
15 Высоцкий Владимир. Собр. соч.: В 4-х т. — Т. 4. — С. 103.
16 Есенин С. А. Поли. собр. соч.: В 7-ми т. - Т. 1. - С. 174.
17