Алешковский Юз: Моцарт и "Сальери"

МОЦАРТ И «САЛЬЕРИ»

Прошло два года со дня горестной и неожиданной смерти Владимира Высоцкого, а слава его творчества продолжает расти. Это вполне закономерно, потому что мы углублённей воспринимаем тексты поэта, мелодику песен, острее чувствуем связь с судьбой времени, с судьбой русской культуры, с судьбами сотен миллионов людей всё ещё находящихся под тупым прессом советского тоталитаризма.

Власти, безусловно смущённые такой феноменальной популярностью поэта, затмившей надолго, если не навсегда многие отвратительные раздутые пропагандой фигуры литературных халтурщиков, пытаются бросить тень на некоторые стороны песенного творчества Высоцкого.

Я исключительно из чувства брезгливости не хочу цитировать абзацы статьи одного литературного администратора, помещённой в «Литгазете», а тем более упоминать его фами лию.

Смысл статьи в том, что многие герои песен и баллад Владимира Высоцкого — блатные ворюги, алкаши, то есть алкоголики и прочие деклассированные личности, компрометирующие, по мнению вла стей, великую страну, блаже нно пребывающую ныне в первой фазе коммунистической формации.

Речь, одним словом идёт о песнях, которые принято называть блатными и лагерными.

Мне нет надобности быть адвокатом этого ненавистного «начальникам советской культуры» жанра.

Во всех лагерных песнях и анонимных , и погибших на каторгах СССР авторов, точно так же как в песнях Высоцкого, звучит голос жертв марксистко-ленинского-сталинского экспериме нта.

А если подумать о том, что вся одна шестая часть света, включая подневольные народы Восточной Европы, Азии, Африки и Латинской Америки — один огромный, чудовищный и невиданный в истории человеческого рода суперлагерь, один архипелаг ГУЛАГ, то вообще все истинно вдохновенные и правдивые песни, а я отношу к таким песни Высоцкого, можно, не задумываясь над тонкостями жанра, назвать песнями лагерными. Ибо жизнь на земле существует лишь в достойной её великолепия свободной форме и к моему, к нашему всеобщему сожалению в форме омерзительной и недостойной — в форме лагерной.

Послушайте ещё раз песню поэта «Так о но и есть, словно встарь».

Думал я, наконец не увижу я скоро
лагерей, лагерей.
Но попал в этот пыльный расплывчатый город
без людей, без людей.
Бродят толпы людей на людей не похожих
равнодушных слепых.
Я заглядывал в чёрные лица прохожих
не своих не чужих...
Так зачем проклинал свою горькую долю
вид но зря, видно зря
Так зачем я так долго стремился на волю
в лагеря, в лагеря?..

Незачем комментировать этот истинно трагический и символический текст, начисто лишённый столь почитаемой поэтом иронии.

От текста этого мороз продирает по коже и знаменитые строки «сижу за решёткой в темнице сырой, вскормлённый неволей орёл молодой» кажутся спокойно-лирическими, романтическими и даже несколько сентиментальными, поскольку они подразумевают наличие в России реальной свободы.

унизительных и бесчеловечных следствий, опыт пересылок, этапов и прочих пр елестей страны победившего социализма?..

Забудем на миг общую эту тему и послушаем песню «У меня гитара есть». Формально, это безусловно блатная песня, но когда я слышу не голос Высоцкого, надорванный жизнью и временем, а крик существа поэта, крик оскорблённого унижениями гнусных партократов ИСКУССТВА, ИСКУССТВА, униженного продажными и завистливыми шавками из «Литгазеты», я утверждаюсь в правильности своего решения бежать из тюрьмы страны советов. И я думаю, слегка переиначивая текст Высоцкого: нет, вы не загубили душу мне, вы не отобрали у меня волю, вы не порвали мои серебряные струны...

И это, и много е другое, о чём не скажешь в небольшой статье, говорит о глубочайшей нравственности песенного творчества поэта. Алкоголики в его песнях на много порядков благороднее, скажем, миллионера. Жулик порядочнее внешне респектабельного бюрократа. Шалавая вокзальная девка душевней тупой злобной продавщицы — этого отвратительного порождения советского быта...

Ни у одного, буквально ни у одного прозаика из оставшихся на родине и изгнанных из её пределов и просто бежавших на свободу мы не найдем такого количества героев — пр едставителей всех слоев населения СССР.

Но есть у Владимира Высоцкого песня, лагерная песня, если угодно, которая не может оставить равнодушным, я глубоко в этом уверен, любого нормального советского человека — русского, еврея, украинца, эскимоса, литовца, армянина, рабочего, повара, космонавта, секретаря обкома, я допускаю, что среди секретарей обкомов есть тщательно законспирированные нормальные люди, генерала, солдата, бухгалтера, крестьянина, мясника с Трубного рынка, инженера, академ ика и так далее. Одним словом, есть у Высоцкого среди многих потрясающих сердце песен песня, отмеченная печатью необыкновенной глубины, что делает её поистине народной. Это — «Банька по-бело му». Не буду говорить, что чувствую лично я, когда слушаю «Баньку» в десятый, в сотый раз, когда пою её про себя (вслух не осмеливаюсь) в минуты раздумий о России, о наших судьбах, о судьбе м ира.

страсть покончить раз и навсегда с бесовскими силами, которые в минуты отчаяния кажутся уже неподвластными нашей воле.

И я не могу тогда не думать, что Искусство это — во площённая реальность надежды. Я не могу не думать, что смерть поэта, что такая его, горчайше воспринимаемая нами, судьба, есть некая высшая необходимость для самих текстов Владимира Высоцкого, которой он соответствовал всю свою жизнь с превышением отпущенных Богом сил.

Песни его жили и при его жизни. И не ему было занимать славы у кого-либо из известных миру артистов. Артистов в самом чудесном значении этого слова.

Но смерть истинного поэта, которой, возможно, желают себе известные живые трупы из Союза пис ателей СССР, какой бы печальной, какой бы непо вторимой бедой не была она для современников — новая страница его творчества. Владимир Высоцкий пел для всех. Он был подоб ен в этом Моцарту.

И когда я читаю в советской жёлтой прессе жалковатые статейк и придворных писак, в которых они пытаются разлучить народного поэта с народом, я не без юмора думаю, что Моцарты были, есть и будут, а вот Сальери, особ енно Сальери советские, измельчали до полного ничтожества. Впрочем возможно, и им так тягостна кабала, противная чувству человеческого достоинства, что они со страстью и тоской, вдали от всевидящего глаза и всеслышащих ушей напевают...

1982. 31 июля — 6 августа. С. 13

Раздел сайта: