ОН НУЖЕН ИМ НЕ МЕНЬШЕ, ЧЕМ НАМ
В средней школе № 1203 Центрального административного округа Москвы стало практикой проводить уроки литературы, на которых в роли преподавателей выступают писатели, журналисты, литературоведы.
В январе 1998 года мне пришлось провести один из таких уроков. Темой его была презентация только что вышедшего тогда выпуска альманаха «Мир Высоцкого», где я являюсь одним из авторов. Я не педагог, не учитель, и в данном случае мои впечатления от встречи — это впечатления человека со стороны, но не исключено, что именно поэтому они могут быть интересны при обсуждении проблемы «Высоцкий и средняя школа».
Было решено провести урок в десятом и одиннадцатом классах, собрав их вместе. Надо сказать, что в этой школе учатся дети из разных районов Москвы, поскольку она специализирована на углубленном изучении французского языка. Ученики — из разных социальных слоев: одни приезжают в школу, что называется, «на перекладных», другие — на родительских иномарках. Многие успели побывать — и не раз — во Франции. Специально «по Высоцкому» в школе с ребятами никто не занимался, представление о его творчестве они имели в основном от родителей, по кинофильмам, газетно-журнальным публикациям. Некоторые читали книгу М. Влади «Прерванный полет».
Урок, что было естественно накануне 60-летия Высоцкого, включал в себя и рассказ о творческом пути поэта, и чтение его стихов, и ответы на вопросы, и рекомендации по тематической литературе. Перед началом я попросил учеников написать на отдельных листках любимые или наиболее запомнившиеся строчки поэта — несколько или хотя бы одну. Забегая вперед, отмечу, что сделали они это не очень быстро, многие сдали написанное только к концу урока.
Встреча продолжалась более двух школьных часов. Слушали ребята очень внимательно и заинтересованно. Вот неполный перечень вопросов, которые они задали.
— На что существовал Высоцкий?
— Что он считал задачей своего творчества?
— На каких стихах он рос, какие любил читать книги?
— Как он относился к классикам?
— Были ли у Высоцкого друзья и как строго он их выбирал, проверял?
— Были ли у него враги?
— Посвящал ли он кому-нибудь стихи, писал ли по заказу?
— Есть ли в Москве памятник Высоцкому? Где?
— Было ли понимание в отношениях Высоцкого и Марины Влади к проблемам творчества?
— Почему он не уехал во Францию?
— Что он нес людям?
— Как он относился к таким человеческим качествам, как зависть, злость?
— Какие жизненные принципы были у Владимира Семеновича Высоцкого?
— нравственных, духовных, социальных, — разговор о которых может стать вполне конкретным при изучении творчества Высоцкого.
Особый интерес составили для меня записки, поданные в течение урока. В моем представлении они явили собой срез — пусть очень маленький — того, в каком качестве творчество Высоцкого «прорастает» в следующих поколениях, причем безо всякого специального внедрения. При этом в цитируемых строчках отчасти просматривается и та социальная среда, в которой живут подростки.
Примерно в половине из них содержалось по две —четыре строки из двух — четырех песен. Почти всегда это были «Если друг оказался вдруг...»; «Ой, Вань, гляди, какая маечка, Я, Вань, такую же хочу!» [1]; «Красота — среди бегущих первых нет и отстающих»; «Жираф большой — ему видней»; «И можно свернуть, обрыв обогнуть, но мы выбираем трудный путь...». В случаях, когда записка содержала всего одну — две строки, почти всегда это было «Если друг оказался вдруг...».
Были записки, содержащие по паре строк из многих (до двадцати) песен. В единичных записках содержались пространные (по три — четыре строфы) цитаты, начинающиеся, например, со строк «Корабли постоят и ложатся на курс...»; «Здесь вам не равнина...», а иногда и со строк не совсем «ходовых» песен, — например, «Уходит обратно от нас поредевшая рота» или «Был шторм, канаты рвали кожу с рук».
«на нейтральной полосе цветы», и «Мишка Шифман», и «сосед, что справа», и принцесса, которую «даром не надо».
Примерно треть записок содержала всего несколько сбивчивых, иногда неверных и даже «досочиненных» строк, но именно они, на мой взгляд, представляли особый интерес. Они были свидетельством того, как детская память, может быть, даже неосознанно, удержала только то, что нашло отклик, оказалось созвучным, и это были не столько слова и строки, сколько образы, мысли, эмоции. Вот полные тексты некоторых из таких записок (почти всегда — на чистом листе, без соседства других строк).
Сыт я по горло, сыт я по глотку...
... Лечь бы на дно, как подводная лодка,
И позывных не передавать.
Не позволь же, Господи, жизнь мне скомкати.
А там ангелы поют
Такими злыми голосами...
Эх, ребята, все не так,
В грязь соболя, иди по ним по праву!
Все равно я отсюда тебя увезу...
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
Если терем с дворцом кто-то занял...
Домой придешь, тут ты сидишь!
Ну и меня, понятно, Зин,
Сразу тянет в магазин...
Поэты ходят по лезвию бритвы и...
Испокону мы в зле да в шепоте,
Под иконами в черной копоти.
Для меня эта ночь вне закона...
— из фильма:
Я сказал — Горбатый! Я сказал!
Или даже просто:
Я сказал!
Я коней заморил, от волков ускакал,
Траву кушаем, век на щавеле,
Скисли душами, опрыщавели,
А еще вином много тешились,
Разорили Дом, дрались, вешались...
Тем более когда в нее плюют.
Я коней придержу и еще чуть-чуть постою на краю...
Преподаватель, педагог, психолог увидят, вероятно, в таком выборе строк каждый свое. Я же, как человек, повторю, со стороны, хотел бы подчеркнуть два момента:
Им — Высоцкий нужен. Не меньше, чем нам.
— Высоцкий, наверное, помог бы услышать их. И, может быть, понять.
[1] Здесь и далее строки цитируются в той степени правильности, в какой они даны в записках; думаем, что читатели альманаха без труда узнают песни, в том числе и процитированные не по первой строке. — А. А.