... У меня не было никого в семье - ни актеров,ни режиссеров,в общем,никого из искусства. Просто мама моя очень любила театр и с самых-самых малых лет таскала меня в театр. Каждую субботу - воскресенье,просто каждую субботу - воскресенье,я думаю,лет до 13-14. А потом были какие-то конфликты между родителями. Один хотел,чтобы я стал нормальным советским инженером,и я поступил в строительный институт,на механический факультет. Потом почувствовал,что невмоготу. И однажды ночью залил чертеж,в шестой раз переделанный,и сказал своему другу,что я с завтраш него дня больше не хожу. То есть я ходил формально - получать стипендию,потому что тогда это были большие день ги - 24 рубля. А тем временем уже несколько лет занимался в самодеятельности. Но это не такая самодеятельность, к которой мы привыкли и которая сразу оскомину вызывает... самодеятельность!..
Как однажды Ливанов спросил нашего министра куьтуры: "А вы бы пошли к самодеятельному гинекологу?" Но бывают иногда,ну как всегда,бывают исключения. У нас была не самодеятельность. Просто люди,кроме своей работы, занимались еще и другим делом,более любимым,чем работа. Это было хобби,которое тогда еще не оплачивалось. Это был Богомолов,руководитель этого коллектива,артист Художественного театра.
Я работал у него. Он на нас пробовал многие свои будущие спектакли и работал с нами,как с профессионалами.
И я начал набирать у него очень сильно,по его словам. Конечно,это меня увлекало более,чем мое студенчество. Кон чил я студию МХАТ,поступил с диким трудом. Считалось,что мой голос не приспособлен для сцены. Меня даже пыта лись прогнать за профнепригодность из-за голоса. Но Массальский Павел не дал меня прогнать,дал мне закончить училище. И я,в числе нескольких лучших,на их взгляд,учеников кончил училище МХАТ. Стал выбирать театры. Была масса неудач. Но тут уже я не хочу разговаривать,потому что приглашали туда-сюда. Я выбрал самый худший вариант из всего,что мне предлагали. Тогда начинался новый театр. Я все в новые дела куда-то суюсь,понимаете. Равенских начинал,наобещал сорок бочек арестантов,ничего не выполнил. В общем,ничего интересного из этого театра не сделал.
Поставил несколько любопытных спектаклей - и все. Я оттуда ушел. Начал бродить,бродить по разным театрам. Даже работал в Театре миниатюр,театре,кино. здил,снимался в маленьких ролях. А потом,когда организовался Театр на Та ганке,через месяц я туда попал по рекомендации Славы Любшина,он у нас работал тогда,и стал в нем работать.
Знаете,тут приезжает один человек,который издает журнал "Арт ньюз",он просто каждый раз приезжает сюда и идет глядеть этот спектакль. И он сказал,что это самый демократичный Гамлет,которого он когда-либо видел.
Вы знаете,что это вставшая на дыбы земля,этот занавес,что работает как судьба,что сметает в могилу и правых, и виноватых,что стал действующим лицом,что дал возможность зрителям,которые всегда хотят увидеть - а что там, за кулисами,поглядеть - нате,поглядите. Разговоры,что "Гамлет" - полная абстракция,это неправда. Единственное, что там есть - это вечное актерство,полное смешение костюмов в этой команде актеров. Но это и находка режиссер ская,на мой взгляд,очень интересная - вечное актерство. Они во все времена бывали такими,наигрывали всегда,за вывали и так далее,и так далее.
Но ведь дело вот в чем. Гамлет затеял "мышеловку" у нас в спектакле не для того,чтобы посмотреть - виноват ли дядя или нет,убил он отца или нет? А я затеваю эту историю,может быть,первый раз за все гамлетовские поста новки,чтобы,ну как вам сказать,мне очень хочется,чтобы король был не виноват,потому что он не очень хочет уби вать. И поэтому Гамлет говорит Горацио: я тебя очень прошу,смотри в оба,я очень устал,может быть,король не вино ват. Ему так не хочется,чтобы он был... Он "мышеловку" затевает для того,чтобы убедиться,что король не виноват.
Вот в чем дело.
прихо дили эшелоны из Германии. И было запланировано ограбление этих эшелонов,как нам рассказывали. И мы помним стрельбу,колоссальное количество милицейских машин. И мы смотрели в форточку. Я помню эту облаву. Но я был настолько малолетка,что я еще тогда не очень понимал,что это такое. Но я все-таки как-то помню это название - "Чер ная кошка".
Это в общем-то я виноват,что мы сделали эту картину. Эта картина была отдана в Ленинград другому человеку.
Но писалось это братьями Вайнерами с меня и для меня. Они меня встретили и сказали: "Володя,нужно,чтобы ты это сделал".
На чем построена вся вещь? Эдакий голубой герой,который призывает к милосердию,к тому,что кончена война, что уже хватит и нужно наоборот все в сторону умягчения,а не ужесточения и что нужно действовать честно даже с нечестными людьми. Это,в общем,позиция... на словах она хороша. Но если сейчас кругом посмотреть,поглядеть, что в мире происходит,и терроризм и "красные бригады" стреляют по детям,а потом на их глазах убивают учителя, начинаешь сомневаться - а кто из них,в общем,прав?
И если вы обратили внимание,то Вайнеры это как раз ухватили. Когда их персонажи поссорились окончательно и разошлись,тот сказал: "Я не хочу с тобой работать",а Жеглов ему ответил: "Ну,и как хочешь". Приходит Шарапов в МУР и видит в траурной рамочке свою любимую девушку,которую убили те же бандиты. И в тот момент,если бы они ему попались,он любым способом упрятал бы их за решетку,если бы не уничтожил. Правда? Вот Жеглов мой и находится все время в этой позиции,в которой Шарапов мог бы оказаться в конце картины.
Ну,а вот одно я сделал в этой картине,это,я считаю,моя заслуга. Когда Жеглов подозревает,что это преступник, все,для него человек перестает существовать И поэтому с единственным приличным человеком Жеглов ошибся. Со своей точки зрени,как бы от имени моего персонажа я утверждаю,что бандитов надо давить от начала до конца,ес ли ты уверен абсолютно,что это преступник на сто процентов. Но бывают ошибки. В данном фильме это была омер зительная ошибка со стороны Жеглова. Я просто своего героя немножечко подмял под то,что мне казалось удобнее.
Авторы ведь писали немножечко с меня,с образа,который создался у них из-за моих песен. Мне было проще рабо тать из-за этого. Это особая роль,понимаете. Это особая роль,потому что так она была сделана с самого начала ав торами.
И вот люди пишут в МВД - капитану Жеглову. И не оттого,что они кретины и идиоты,они полагают,что существу ет такой персонаж и что я на время стал им. Вот такое у них ощущение...
... Роль в фильме "Бегство мистера Мак-Кинли" вовсе не была второстепенной. Это была роль,в общем,даже по метражу и по нагрузке как роль Баниониса. Я играл человека,который рассказывает эту картину - уличного певца.
вошли в картину. Там была,например,баллада о человеке,который недолюбил,недопригубил вино... Но материал картины по лучился очень тягучий и тяжелый,и эти песни туда не легли. Вернее,на мой взгляд,они легли,но на взгляд людей, которые принимали картину, - нет. Эти люди научились очень здорово говорить,находить способы,чтобы все уби- рать.
Я считаю,что они неправы. Смысловая нагрузка в этой картине лежала на мне точно так же,как и на главном герое. Но,к сожалению,ничего из этого не получилось.
Потом был фильм "Служили два товарища" Карелова. Это была уже не рольа чистая вивисекция,иссечение чле нов. Короче говоря,у меня оказалось на 30 минут того,что не вошло в картину,из моей роли. Тогда один начальник сказал: "Если вы хотите,чтобы эта картина вышла на экраны... Посмотрите,что у вас получается. Один из ваших поло жительных героев все время молчит,другой болтает. и в 37-м он станет одним из тех следователей,которые будут, просто не задумываясь,стрелять и приговаривать. А единственный человек,который у вас ведет себя прилично,и как мужчина,и как воин,и как интеллектуал,это - белый офицер. Нельзя допускать этого,и мы вынуждены убрать из этой картины очень,очень,очень много". И получилось опять,что роль в "Двух товарищах" вроде бы и главная,но опять без той нагрузки,которую она имела в сценарии. Ведь впервые на нашем экране появился образ такого офицера.
Ну,а после всех этих срезок и вырезок в одной маленькой статеечке появилась фраза,что это шаблонный,банальный образ белого офицера.
Я очень дорожу своими зрителями и слушателями. И когда в самом начале своих выступлений я обращаюсь к ним, я говорю: "Дорогие...". Я правда ими дорожу,очень дорожу. Потому что для авторской песни совсем не нужны котурны, совсем не нужен свет,перемена,приподнятость,зрелищность. В ней нужно все это сдернуть,снять. И если мне кажется к середине или там к концу,с людьми что-то случилось,что они когда-то это вспомнят,мне кажется,что цель достигнута. оэтому я очень часто прошу их не аплодировать по самому началу,чтобы не разрушить ощущение доверительной беседы.
Судя по всему,интервью Владимира Высоцкого,которое вы только что прочли, - последнее в его жизни. Тот разговор (напомню: дело происходило зимой 1980 года в Театре на Таганке в паузах между выходами Владимира на сцену в спектакле "Преступление и наказание). Время для Владимира действительно было отнюдь не безоблач ным. Назревал кризис в творчестве (он говорил о намерении уйти из театра и кино),сложно было и в отношениях с начальниками от искусства,проклевывалась болезнь,непросто было и дома.
Договориться об интервью тоже оказалось делом невероятно трудным: после ряда встреч с телевизионщиками и газетчиками,которые клялись,что все сказанное будет обнародовано без купюр,а потом эти материалы вообще не появлялись на экране или в печати,Владимир поклялся,что больше не будет разговаривать ни с кем. Лишь с помощью общего друга,лечившего и поддерживавшего Высоцкого до его последних минут - Леонида Сульповара, - удалось договориться о встрече. Ее и записала на пленку сотрудница Московского радио И. Шестакова.
К сожалению,интервью разделило участь своих предшественников. Империализм вновь "поднимал голову" после "интернациональной помощи" Афганистану,и идеологические цензоры и разговаривать не хотели о публикации.
Не изменила положения вещей и смерть Высоцкого,хотя его слова разбивали многие мифы,которые обрушились на нас в то время. Потребовалось много лет,чтобы последнее интервью Владимира Высоцкого стало наконец достоя нием гласности.
"7 с плюсом" (еженедельник),№ 30,1991 год.