Печатается с разрешения автора
Публикуется впервые - 7.02.2011 г.
Оригинал статьи находится по адресу: http://v-vysotsky.com/statji/2011/Chetviortyj/text.html
Марк Цыбульский (США)
(Copyright © 2011)
На съёмках "Четвёртого"
На съёмках к/ф "Четвёртый". Фото - из коллекции автора
Фильм, поставленный в 1972 году известным советским режиссёром Александром Столпером по пьесе Константина Симонова, в карьере Владимира Высоцкого занимает в какой-то степени особое место. Дело в том, что это, по сути дела, фильм-спектакль. Ни до, ни после "Четвёртого" Высоцкий в такого рода работах не участвовал.
Сюжет пьесы К. Симонова таков: военнопленным, содержащимся в немецком концлагере, тайно сообщили, что завтра все они будут расстреляны. Трое американцев, летавших когда-то в одном экипаже, разработали план: прийти к лагерному командованию, отвлечь на себя внимание, а в это время все остальные совершат побег через заранее подготовленный подкоп.
Трое идут на верную гибель. Бывший радист этого экипажа хочет пойти с ними четвёртым, но трое не взяли его, чтобы немцы не усмотрели ничего подозрительного в такой многолюдности. В итоге радист бежит вместе со всеми и остаётся в живых. Роль этого человека (в фильме он назван просто Он) играет Владимир Высоцкий.
Через много лет Он становится преуспевающим журналистом и ради карьеры делает немало подлых поступков: бросает любимую женщину ради сестры магната, который может сделать его редактором крупного журнала; обещает бывшему товарищу по лагерному бараку пойти с ним на демонстрацию против размещения в Италии американских ракет – и сбегает в последний момент; предлагает поддержать в прессе бывшего унтер-офицера, предупредившего военнопленных о готовящейся расправе,– и находит способ не сделать этого, чтобы не повредить самому себе...
Зрители встречаются с ним в очень ответственный момент его жизни: накануне вечером его остановил "Человек, когда-то знавший Его" (ещё одно условное имя, впрочем, почти все персонажи симоновской пьесы носят условные имена). Этот человек сказал журналисту: ты летишь в Европу. Сделай так, чтобы в прессе появилось сообщение: новый американский самолёт летит в Пакистан через Россию. Если русские запеленгуют самолёт, то быть беде – может начаться война. Если о полёте станет известно заблаговременно через печать, то, естественно, самолёт не вылетит.
Всё было бы очень просто – бывший радист может, как обычно, не сделать того, о чём его просят, чтобы не подвергать риску свою карьеру, но всё дело в том, что Он не окончательно потерял совесть. Совершив в своей жизни немало некрасивых и откровенно подлых поступков, Он не пытается оправдаться, отдавая себе отчёт, что "зло называется злом". Когда в ответственный момент – перед отлётом в Европу, где он должен "пробить" в печать сообщение об американском самолёте, – герой Высоцкого говорит: "На этот раз я пойду с ними четвёртым", хочется верить, что так и будет. Впрочем, возможно, Он опять струсит в последний момент, как бывало уже не раз.
Вот эту двойственность героя и пытается передать Высоцкий. На выступлениях он редко говорил об этой картине и своей работе в ней. О своём понимании роли сказал так:
"Роль эта очень любопытная, интересная. Называлась она "Он", у него имени нет, у этого человека. Там ставится проблема совести, о том, что человек когда-то, в какой-то момент своей жизни, всё-таки должен решить, кем ему... Оставаться ли человеком, или скатываться дальше, по той дороге, которую он себе сам нарочно выбрал".*1
Проблема ставится, но как она решается? Похоже, что автор пьесы К. Симонов более задавался целью показать бездуховность американского общества, чем создать сколько-нибудь выписанные характеры. Всунутые в рамки коротких диалогов, актёры почти не имели возможности для демонстрации чувств своих героев.
На съёмках к/ф "Четвёртый". Фото - из коллекции автора
Первая и последняя сцены фильма – диалоги Высоцкого и Маргариты Тереховой (по фильму – Кэтрин, "Женщина, которую Он любил"). Ещё в 1992 году киновед А. Блинова заметила, что хотя о любви героя Высоцкого к героине Тереховой мы в фильме много слышим, но мы её не видим. Когда А. Блинова попыталась получить у актрисы ответы на некоторые вопросы, то в ответ услышала: "Партнёр?! Это Вы о Высоцком?! Он не играл любовь, её сыграть нельзя. (А почему, собственно? – М. Ц.) Он нёс её в себе! Высоцкий – гений! Разве это не ясно каждому?"*2
"Это было, наверное, одно из самых коротких интервью в истории кинематографа", – заметила в заключение А. Блинова. Лично я знаю одно ещё более короткое – мою собственную беседу с М. Тереховой. На мою просьбу рассказать о съёмках с Высоцким актриса сказала: "Что тут говорить? Я не могу говорить, извините" – и повесила трубку.
Наверное, М. Терехова права в своём нежелании говорить о роли в той картине, если припомнить, например, последнюю фразу, сказанную её героиней. Кэтрин, везущая Его в аэропорт заявляет: "Я готова отдать жизнь за то, чтобы ты это сделал". При всей важности сообщения о новом американском самолёте, нормальные люди всё же так не разговаривают...
На съёмках к/ф "Четвёртый". Фото - из коллекции автора
Ходульность ситуаций, декларацию и вещание вместо разговора не мог не отметить и другой партнёр Высоцкого по фильму – Армен Джигарханян, исполнитель роли итальянца Гвиччарди. На просьбу А. Блиновой высказать своё мнение о Высоцком-актёре, тот произносит лишь одну фразу: "В "Четвёртом" – неудачная роль, он там как бы не играет, а просто ходит, произносит, присутствует".*3
Вдобавок к неудачному кинематографическому материалу добавились и личные проблемы Высоцкого. В период съёмок фильма его известная болезнь давала неоднократные обострения.
Художник по костюмам Ганна Ганевская рассказала мне такой эпизод:
"Высоцкий опаздывал к нам на съёмку, на "Четвёртого", мы его долго ждали, а потом решили, что что-то произошло, и стали расходиться. Я вышла во двор "Мосфильма", и вижу, как мне навстречу по пустой дорожке идёт Володя. Я как шла, так и продолжала идти, там вполне разойтись можно, – кроме нас, никого нет. И вдруг я понимаю, что он меня не видит. Он прошёл мимо меня, как мимо пустого места, прошёл с белыми глазами. Я не стала прояснять случившееся, это не моё дело, и влезать в такие ситуации – не в моих привычках. Но этот момент был как-то очень остро мною воспринят, потому что мне стало его очень жаль".*4
требующий записать на замаскированный магнитофон его беседу с братом Кэтрин, заподозренном в симпатиях к коммунистам. Роль Председателя, зловеще возвышающегося на торце длинного стола по другую сторону от героя Высоцкого, блестяще исполнил Леонид Кулагин.
Когда я позвонил артисту и попросил его поделиться воспоминаниями о съёмках, тот ответил: "Вы знаете, для Владимира Семёновича это был неудачный период. Поэтому я снимался отдельно, а он потом – отдельно". Столь понравившаяся мне сцена, как оказалось, была просто смонтирована.
Второму режиссёру картины Валерии Рубцовой не понравилось в фильме очень многое. Причём настолько не понравилось, что долгое время она даже отказывалась говорить на эту тему, а когда всё же согласилась рассказать об истории съёмок, то разрешила мне использовать далеко не всё из сказанного о Высоцком.
"Как мне кажется, Высоцкий не годился на эту роль, но Столперу было важно имя. Поскольку я формировала актёрский ансамбль, то мы изначально с ним говорили обо всех персонажах – кто каким должен быть. Так получилось и с Юрием Соломиным. Он должен был сыграть большого американского босса. Александр Борисович (Столпер, – М. Ц.) мне сказал: "Он должен быть таким... Белая вошь. Сила. Мощь. Магнат".
А тогда только прошёл фильм "Адъютант Его превосходительства", и там Соломин сыграл главную роль. И Столпер сразу: "Берём Соломина". Я ему говорю: "Это не тот босс, что Вам нужен. Это не будет белая вошь. Он говорит скороговоркой, он мельчит образ". Я помню, как однажды Николай Сергеевич Плотников сказал актёру на репетиции: "Внутреннюю силу нужно играть от партнёра – и ни в коем случае не торопить речь. Вот тогда ты – мощь". Но Столпер хотел снимать именно Соломина.
И вот так же Володя Высоцкий не годился на главную роль в этом фильме. У него была одна и та же манера во всех ролях. Я это высказала Столперу, но тот сказал: "Мы будем его снимать, ему сейчас разрешают сниматься. Мне нужно имя".
... Правда, у Столпера ещё была идея попробовать на эту роль Сергея Юрского. Я ему сказала: "Не надо давать Юрскому эту роль. Будут говорить, что вот, дескать, он еврей, поэтому так себя ведёт. Не надо подставлять никого, не нужно такую вот интригу вносить". Юрский – прекрасный актёр, проба была очень хорошая, но тут Столпер меня послушался и не взял Юрского, а вот Высоцкого взял. Как актёра я его невысоко ценила, потому что он не выстраивал характер роли. Его манера говорить во всех ролях была одинаковая".*5
На съёмках к/ф "Четвёртый". Фото - из коллекции автора
"Фильм "Четвёртый" – мрачный, как и эта роль, но лучше Высоцкого никто бы её не сыграл.
... Столпер хотел, чтобы он играл себя и по своему разумению, он и поднял со дна своей души Четвёртого! Ведь почти у каждого человека где-то что-то сидит от Четвёртого. Высоцкий в фильме был самим собой, без открытого темперамента, тоже, конечно, свойственного ему. Но здесь открытый темперамент и не требовался. Это – фильм-провозглашение, фильм-констатация факта, его и играть надо было с таким вот обречённым спокойствием".*6
До сих пор мы говорили о других актёрах и других персонажах, совершенно не упоминая троих друзей героя Высоцкого по экипажу самолёта, с которыми он оказался в плену. А между тем диалоги Четвёртого с ними проходят через весь фильм и являются главным связующим звеном всех эпизодов.
"Пьеса эта довольно сложная, потому что там действуют покойники, – рассказывал на выступлении Высоцкий. – Вы, вероятно, знаете её, в БДТ она шла. И поэтому в театре как-то... это же условное искусство, приём может быть очень простой. Ну, в БДТ сделали вентилятор, потом звук самолёта, и вот, якобы, приходят эти его... так... оживлённая совесть. А в кино очень сложно сделать. Кино ведь искусство реалистическое, и там трудно очень делать всевозможных покойников, которые ходят, двигаются, как живые люди. Ну, мы там нашли очень любопытный приём. Мы сделали, как будто бы один экипаж сидит в ряд, и сделали весь этот фильм как просто мой монолог, в котором фразы, мои же фразы, говорят люди, с которыми я провёл войну. Так что такой любопытный ход найден".*7
"Контакты у нас были минимальные, – сказал мне Сергей Сазонтьев, исполнитель роли штурмана. – Это была моя первая картина, я ещё не понимал, как это дело делается, и как эта каша варится. Из великих людей на этой картине был режиссёр. Это даже я, молодой, ничего не соображающий понял тут же. Он делал такие точные замечания, которые я никогда не слышал. Я выучился на артиста, но это ничего не значит, артистом я ещё не был. Столпер понимал, что я ещё совсем сосунок, и он сделал всё, чтобы я как-то более или менее пристойно выглядел.
А с Высоцким мы общались мало. Пару раз мы с ним проехались на его машине иностранной – это было чудо для нас. И ещё я видел, что он всё время чего-то пишет. У него был роскошный блокнот, я таких раньше никогда не видел, – и он всё время в него что-то писал. К работе он относился нормально, работал хорошо. Ну, у Столпера все хорошо работали".*8
Фильм "Четвёртый" не стал явлением в советском кинематографе. Рецензии были достаточно сдержанные. На мой взгляд, точнее других выразился рецензент "Вечерней Москвы":
"Да, идёт суд. И Он в исполнении В. Высоцкого очень похож на подсудимого. Он мрачен даже в самых светлых сценах, его мучает совесть, не дающая забыть о прошлом. Но артисту, не погрешившему против смысла образа и духа драматургии, ни в одной сцене не хватает красок, чтобы передать сложную гамму переживаний его персонажа. Постепенно Он становится монотонен. И тут есть определённая вина режиссёра. В. Высоцкий играет только "вину", "падение". Герой однопланов, и это отбрасывает гигантскую тень на всё происходящее на экране".*9
лицами. Не удалось это и Владимиру Высоцкому.
Примечания
1. Фонограмма выступления. Ленинград. ВАМИ. 23 марта 1973 г.
2. Блинова А. "Экран и Владимир Высоцкий". Москва. 1992 г. стр. 95 и 97.
3. Там же, стр. 107.
5. Фонограмма беседы от 9.01.2010 г.
6. Блинова А. "Экран и Владимир Высоцкий". Москва. 1992 г. стр. 103.
7. Фонограмма выступления. Ленинград. "Гипрошахт". 20 марта 1973 г.
"Суд совести" // газ. "Вечерняя Москва". 1973 г. 22 мая.