От насиженных мест
Как говорят плохие поэты и журналисты: песня позвала в дорогу. Но, кроме шуток, песни начинают на своего автора по-хорошему работать. Вот позвонили в июне с "Беларусьфильма" и позвали в Минск на пробы к фильму "Я родом из детства" - роль танкиста. Там записали несколько песен - профессионально, на широкую пленку. Есть, правда, ощущение, что этим все и кончится: не очень они надеются на "товарища из Москвы". Потом сидели в общежитии, где операторы живут, разговорились с режиссером Вите, Туровым, пошли воспоминания, песни. Короче, сдали билет на вокзале и продолжили до утра.
Утром приходится ловить какой-то мотоцикл - и в аэропорт: в театр надо вечером, кровь из носу. Уже пройдя за турникет, он поворачивается к Турову: "Вить! Возьми меня. Увидишь - не подведу!" Возникает предчувствие, что предстоит не раз двинуться в западном направлении:
В холода, в холода
От насиженных мест
Нас другие зовут города, -
Будь то Минск, будь то Брест...
"Муза дальних странствий", как назвал ее Николай Степанович Гумилев, - дама весьма соблазнительная. Вот Га-рика Кохановского она позвала на восток, едет работать в газету "Магаданский комсомолец". На проводы он приносит Гарику новую песню "Мой друг уедет в Магадан", изобразив ее текст разноцветными фломастерами:
Не то чтоб мне - не по годам, -
Я б прыгнул ночью из электрички, -
Но я не еду в Магадан,
Забыв привычки, закрыв кавычки.
А ехать пока приходится на юг, на Кубань, где он снимается в фильме "Стряпуха". Незадолго до этого, двадцать пятого июля, он регистрирует брак с Люсей: дело так затянулось, поскольку развод с Изой оформить было непросто, в том числе по причине проживания в разных городах. Теперь зато он законный муж и отец двух детей, с которыми видеться удается нечасто.
В станице Красногвардейской он поселяется в одной хате со своим бывшим одноклассником Володей Акимовым, который приехал сюда на вгиковскую практику. Новые лица, новые люди. Днем жара, зато вечера прекрасные. Картину надо делать почему-то очень срочно, съемки идут без перерыва. В шесть часов утра уже в степи - и так часов до одиннадцати. Потом - часов до двух застолье, разговоры с песнями.
А фильм - по пьесе Анатолия Софронова, типичная советская комедия, с расхожей интригой: любовь между бригадиром и бригадиршей слегка омрачена необоснованной ревностью. Да в перипетии сюжета он и не вникает: знает только, что, играя некоего Андрея Пчелку, он должен время от времени приударять за красавицей Светланой Светличной, напоминающей стряпуху весьма отдаленно. Впрочем, и сам он вписывается в свою роль с трудом. Для большей убедительности его даже перекрасили в блондина - надо же и гримерному цеху что-то делать! Поет он там под гармошку какие-то чужие песни.
Режиссер Эдик Кеосаян страшно нервничает, ругается по утрам по поводу его внешнего вида, кругов под глазами, а он демонстративно пишет сосватавшему его на этот фильм Кочаряну длинные послания и потом их всенародно оглашает: "На Большой Каретный, дедушке Левону Суреновичу. Милый дедушка, забери меня отсюдова! Эдик меня обижает... " - ну и так далее. Эдик ему еще отомстит за эти шуточки: Андрея Пчелку переозвучит другой актер, причем таким высоким голосом, что Высоцкий сам себя на экране не узнает. И вся страна его не узнает.
Жизнь актерская... Как там, у Островского: то из Вологды в Керчь, то из Керчи в Вологду. Из Краснодара - в белорусский городок Слоним, потом в Гродно. С Туровым сдружились еще теснее. Оказалось, когда ему было семь лет, на его глазах немцы расстреляли отца, а самого с матерью угнали в Германию. А потом, когда их освободили американцы, он и мать по пути в Россию потеряли друг друга. Он полгода скитался по Европе, добираясь до родины. Пришел в Могилев сам, пацаном девятилетним. Все видел своими детскими глазами - потому и фильм они со Шпаликовым назвали "Я родом из детства".
Наконец у Высоцкого роль не отрицательная и не комедийная. Володя - имя не шибко редкое, но все-таки раньше не бывало такого совпадения. Герою тридцать лет, он прошел войну, горел в танке и седой, с изуродованным лицом возвращается домой. Дома пусто, всю мебель сожгли в холодную зиму. Остались только гитара и зеркало. Стирает пыль с зеркала - и впервые после госпиталя видит свое лицо со шрамами. Кстати, кино - искусство реалистическое, и шрамы в нем делаются жестоким способом: натягивают кожу и заливают клеем пахучим, коллоидным. А когда все это после съемки убирают, лицо еще долго не расправляется.
С этого фильма Высоцкий начнет вести счет и сердечным шрамам, невидимым, но настоящим, - это счет песням, не вошедшим в фильмы или нарезанным на кусочки. Однако первый опыт внедрения своих песен в кинематограф он осуществляет в целом успешно. Виктору Турову удается довольно органично соединить образ Володи-танкиста с поэзией Высоцкого, сделать эту поэзию необходимой смысловой линией фильма. После всех доработок, досъемок, озвучиваний две песни в картине присутствуют полностью: это специально для нее сочиненная "В холода, в холода... " и "Братские могилы", наконец получившие права гражданства.
и "Шаландами" из "Двух бойцов". Аудитория у них с Бернесом все-таки общая. "Темная ночь" - она советская или антисоветская? Вот то-то и оно. И "Братские могилы" - они для всех, независимо от возраста, пола, образования и вероисповедания. С этой песни он будет начинать свои выступления - просто для большей ясности, чтобы сразу понимали люди, кто к ним пришел и с чем. И еще он часто будет говорить: "Это моя первая военная песня". Первая - не по времени написания, а - по значимости, по вертикали.
не удастся. Тем не менее - факт профессиональной поэтической работы для кино, как говорится, налицо. Лиха беда начало! Даже если это начало новых бед.